МИКУЛАЙ: ЧТО НЕ ТАК С «ПЕРВЫМ ТАТАРСТАНСКИМ ФИЛЬМОМ В ШИРОКОМ ПРОКАТЕ»

Микулай — кряшенская вариация имени Николай — живет размеренной жизнью в кряшенской деревне Сарсаз Күл (дословно можно перевести как «желтоболотое озеро»). Его молодая жена ждет ребенка — или сразу тройню, судя по огромному размеру живота и предположению самого Микулая, причем ждет уже год. В один прекрасный день в деревню приходит Степан — или, на кряшенский манер, Иштепан — и представляется сыном главного героя от некой Анфисы. Микулай принимает молодого человека без оговорок и расспросов, и после этого для обоих персонажей деревня перестает быть такой, какой кажется на первый взгляд. Основой фильма стала одноименная пьеса татарского драматурга Мансура Гилязова, поставленная в формате моноспектакля в двух татарстанских театрах.

Кряшены как общность сформировались в результате насильственной христианизации татар после взятия Иваном Грозным Казанского ханства в 1552 году (есть теории, что тогда крестили не уже мусульман, а язычников в том числе) и в последующие годы и века. Как уже было сказано выше, кряшены исповедуют православие, поэтому у них русские имена, но разговаривают они на татарском, при этом используя старотатарские слова и, следовательно, и имена переиначивают на татарский манер. То же слово «кряшен» — это переделанное на татарский лад русское слово «крещенный». В основном кряшены живут в Татарстане. В разные годы во время переписей их то выделяли отдельно, как, например, во время переписи 2002 года, то записывали как татар. Единого мнения по этому вопросу ни в науке, ни у людей нет — кто-то считает кряшен отдельным народом, кто-то нет.

Как оказалось, фильму не нужны никакие конкретные этнические сеттинги: кряшенский образ жизни и традиции не влияют на сценарий, не определяют героя, его мировоззрение и действия. То есть, можно поменять кряшенскую деревню на русскую, татарскую, шведскую (привет, «Солнцестояние», мы все-таки к тебе дальше обратимся), латиноамериканскую, шотландскую, африканскую, китайскую — сценарий и фактура не пострадают. И это самое странное и бессмысленное в картине, ведь не будь конкретно обозначенного сеттинга, не вылезли бы и остальные недостатки ленты, в том числе и связанные с языком и несоответствием заявленному жанру этнотриллера. Так что, может быть, неслучайно представители кряшенского сообщества были недовольны тем, что никто с ними не проконсультировался.

То, что этнотриллер оказался просто триллером — самое обидное. Все ждали этакий ответ «Солнцестоянию», а получили вариацию «Отца» с Энтони Хопкинсом. Это и есть идея «Микулая», перенесенная в другой сеттинг и не особо потерявшая суть. Однако, если в «Отце» главный герой и зритель, оказавшиеся в одинаковых условиях и вынужденные по ходу фильма разбираться, как в детективе, в правилах игры и мире, в которые они попали, — они задают вопросы и думают, то сын Микулая, Иштепан, просто ходит по деревне, громко недоумевает и узнает незначительную часть того, что произошло с его отцом и селом, чтобы впоследствии быть слитым с возникшим вопросом «а был ли он вообще?» Странный выбор POV получился. В общем, в отличие от того же «Солнцестояния», где нагнетание происходит с постепенной выдачей подсказок в разнообразном формате и нарастающим пониманием зрителем того, что произойдет дальше и как все устроено в этом жутком месте, в «Микулае» заглавному герою просто выкладывают это все персонажи словами, причем уже в середине, не оставляя зрителю пространства для подумать, поугадывать, попугаться, а только томиться во второй половине, когда ничего интересного уже не произойдет. Для фильма скорее важна форма и подача, чем содержание — и в этом случае картина тоже не предлагает ничего нового. А таковым могло бы быть кряшенское мироощущение, например.

Отсутствие как такового национального колорита даже не может возмущать, потому что он не играет роли и не несет посыла. Татарский язык, тем не менее, присутствует в фильме, но в качестве песен и едва различимого бормотания. Единственный внятный монолог на татарском языке произносит старик Меркум в исполнении актера Альметьевского татарского государственного драматического театра Рафика Тагирова, Заслуженного артиста Республики Татарстан. И это выглядит странно в диалоге с говорящим на русском исполнителем главной роли Микулая Виктором Сухоруковым. Почему не выбрать-то что-то одно, зачем сидеть на двух стульях? Как появление татарского языка после большей части хронометража на русском влияет на сюжет и сценарий?

Сухоруков будто и на своем, и не на своем месте — последнее ощущение, наверное, возникает, опять же, из-за того, что от татарского в нем только персонаж с прозвищем «Татарин» в очень давнем фильме, а также раздражает его манера игры: визгливая, нервная и суетливая. При этом, конечно же, классно для режиссера-дебютанта заполучить на главную роль такого знаменитого и опытного артиста. Но насколько обоснован этот выбор? Например, почему бы не позвать владеющего татарским языком и известного в России актера Риналя Мухаметова? Загримировать под старика всегда можно, для молодого актера это будет еще и творческий вызов, а для пиарщиков есть что продвигать — вот же, наш земляк и наш актер в нашем фильме. В общем, никак не становится понятнее акцент именно на кряшенском мире и таки короткое появление татарского языка в русскоязычном фильме с русскими актерами в главных ролях.