МОНСТР: КТО ЖЕ ТЫ, ЧУДОВИЩЕ?

«Монстр» — фильм о секретах и ​​о том, почему мы их храним. Трудно рассказать об этих секретах, не испортив фильм, но один аспект подобного повествовательного приема становится очевидным очень быстро. История рассказана последовательно, по порядку, но с разных точек зрения. Таким образом, даже если вы думаете, что понимаете концепции, сшитые воедино в фильме, вы возвращаетесь к исходной точке, но на этот раз со всей информацией о персонаже, которого только что покинули, и с горой предвзятых представлений о другом персонаже, с которым вам предстоит встретиться. Магия «Монстра» заключается в том, как сценарий тонко меняет жанр, заставляя нас то осуждать героев, то сопереживать им. Фильм состоит из трех частей: мистика, character study и подростковая драма. Гениальность сценариста Юдзи Сакамото заключается в том, что все три события происходят одновременно. Фильм длится чуть больше двух часов, но кажется длиннее. Единственным недостатком непрямого повествования в ленте является то, сколько терпения оно требует от нас, чтобы по-новому определить, где и какова кульминация фильма. «Монстра» уже сравнивали со «Столкновением» Пола Хаггиса, а также лихо закрученными мрачными детективами Киёси Куросавы. Другим очевидным объектом сравнения является «Расёмон», картина Акиры Куросавы 1950 года, которая привлекла внимание мировой общественности к японскому кинематографу. Оба фильма рассказывают одну и ту же историю с точки зрения разных персонажей, каждая из которых приводит к разным выводам. Однако расхождения во взглядах в «Расёмоне» базируются на том, что у каждого персонажа есть основания лгать о совершенном убийстве. Однако Корээда пытается найти свой собственный подход в этом многоголосье. Хотя в «Монстре» сохраняется «расёмоновская» структура, общий эффект ближе к аллегории слепых, описывающих слона, прикасаясь к различным частям его тела. Есть все основания полагать, что точки зрения в этой истории приводят нас к единой истине, сложить которую мы должны самостоятельно.

Интересно, что точка входа в трехстороннее повествование этого фильма изначально определяется глазами взрослых. Корээда опровергает представление о том, что взрослые будут иметь наибольшую власть и контроль над ситуацией, показывая, что чаще всего родители и учителя являются несчастными пешками в системе, которая на самом деле создана не для защиты человека, а скорее для сохранения устойчивости самой системы. Когда Саори идет к директору за ответами о том, почему у ее сына идет кровь из уха, а также за почему ее ребенка оскорбляют в школе, единственное, что могут сделать директор и обвиненный в насилии учитель, — это пространно извиниться и глубоко поклониться. А мать будет сидеть в недоумении и пытаться воззвать к человечности. Жизнь детей в подобной системе, где правде предпочитают ложь, чтобы сохранить годами выработанный инстинкт выживания в социуме, тоже мимикрирует под поведенческие паттерны взрослых. Фильм показывает, как дети создают свои собственные миры и свою собственную правду. Корээда находит мягкость в том, как Минато и Ёри застряли между взаимной нежностью, жестокостью сохранения лица перед другими одноклассниками и несправедливостью быть детьми в мире, контролируемом взрослыми.