Кинотексты
Молодые авторы о кино
геннадий гусев | 4 ИЮНЯ 2021
ГОРОД ЗЕРО: ЗАМКНУТЫЙ КРУГ
Сложноинтерпретируемый фильм-мистификация, фильм-мозаика, посвященный свободе и ограничениям — внутренним и внешним, абсолютным и относительным
ГОРОД ЗЕРО: ЗАМКНУТЫЙ КРУГ
ГЕННАДИЙ ГУСЕВ | 04.06.2021
Сложноинтерпретируемый фильм-мистификация, фильм-мозаика, посвященный свободе и ограничениям — внутренним и внешним, абсолютным и относительным
ГОРОД ЗЕРО: ЗАМКНУТЫЙ КРУГ
ГЕННАДИЙ ГУСЕВ | 04.06.2021
Сложноинтерпретируемый фильм-мистификация, фильм-мозаика, посвященный свободе и ограничениям — внутренним и внешним, абсолютным и относительным
— Вы никогда не уедете из нашего города.
Из фильма «Город Зеро»
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Карен Шахназаров
Страна: СССР
Год: 1988
Когда мы говорим о сновиденческой многозначительности в кинематографе, на ум в первую очередь приходит творчество Дэвида Линча, Мишеля Гондри или Терри Гиллиама. В советском кино роль заигрывающего с подсознанием автора взял на себя Андрей Тарковский, но работали в СССР и другие режиссеры, обращающиеся к данной теме. Один из самых заметных фильмов-мистификаций вышел в 1988 году — это был «Город Зеро» Карена Шахназарова.
Существует теория, согласно которой картина создателя «Цареубийцы», на самом деле аллегорически рассказывает о распаде Советского Союза. Постановщик, однако, все эти домыслы отвергал, хоть и признавал, что лента приобрела дополнительные смыслы, которые изначально он в нее не вкладывал.
Страна: СССР
Год: 1988
Когда мы говорим о сновиденческой многозначительности в кинематографе, на ум в первую очередь приходит творчество Дэвида Линча, Мишеля Гондри или Терри Гиллиама. В советском кино роль заигрывающего с подсознанием автора взял на себя Андрей Тарковский, но работали в СССР и другие режиссеры, обращающиеся к данной теме. Один из самых заметных фильмов-мистификаций вышел в 1988 году — это был «Город Зеро» Карена Шахназарова.
Существует теория, согласно которой картина создателя «Цареубийцы», на самом деле аллегорически рассказывает о распаде Советского Союза. Постановщик, однако, все эти домыслы отвергал, хоть и признавал, что лента приобрела дополнительные смыслы, которые изначально он в нее не вкладывал.
История Шахназарова (к сценарию руку также приложил Александр Бородянский) начинается с командировочного визита московского инженера Алексея Варакина (Леонид Филатов) в провинциальный город. Цель вполне рядовая — изменить проект кондиционеров, которые компания Варакина заказывает у местного завода. Все идет буднично до тех пор, когда сперва на проходной завода не оказывается пропускного, которого не могло там не быть, а затем в приемной директора мужчину встречает совершенно обнаженная секретарша.
Но окружающие будто бы и не замечают происходящих странностей — для них все эти коллизии привычны.
«Город Зеро» — фильм-мозаика. Его можно воспринимать буквально, но тогда многое в нем окажется непонятным, сложно интерпретируемым. Сцены с демонстрирующим главному герою саркофаг Дардана, кровать Аттилы, восковые фигуры князя Владимира и монаха Юлиана хранителем краеведческого музея (Евгений Евстигнеев) или с замышляющим «что-нибудь такое, сумасшедшее, чего от тебя совсем никто не ждет» местным прокурором (Владимир Меньшов) абсурдистски смешны, но в общую картину не складываются. Они так и остаются набором эпизодов: запоминающихся и забавных, пугающих и жутких.
Но если представлять, что в своем проекте Шахназаров использовал эзопов язык, следить за происходящим станет интереснее. Тогда и висящие на стенах краеведческого музей плакаты с яркими лозунгами «В правде истории — источник нашей силы!», и голая секретарша, и слова простого мальчика Миши о тщетности любых попыток покинуть город, и звучащий диегетический саундтрек с мелодиями из популярных романсов («Ночь светла над рекой», «Сулико»), и уходящий в финале куда-то вдаль на лодке под багровый закат изможденный персонаж Филатова приобретут иные значения.
Но окружающие будто бы и не замечают происходящих странностей — для них все эти коллизии привычны.
«Город Зеро» — фильм-мозаика. Его можно воспринимать буквально, но тогда многое в нем окажется непонятным, сложно интерпретируемым. Сцены с демонстрирующим главному герою саркофаг Дардана, кровать Аттилы, восковые фигуры князя Владимира и монаха Юлиана хранителем краеведческого музея (Евгений Евстигнеев) или с замышляющим «что-нибудь такое, сумасшедшее, чего от тебя совсем никто не ждет» местным прокурором (Владимир Меньшов) абсурдистски смешны, но в общую картину не складываются. Они так и остаются набором эпизодов: запоминающихся и забавных, пугающих и жутких.
Но если представлять, что в своем проекте Шахназаров использовал эзопов язык, следить за происходящим станет интереснее. Тогда и висящие на стенах краеведческого музей плакаты с яркими лозунгами «В правде истории — источник нашей силы!», и голая секретарша, и слова простого мальчика Миши о тщетности любых попыток покинуть город, и звучащий диегетический саундтрек с мелодиями из популярных романсов («Ночь светла над рекой», «Сулико»), и уходящий в финале куда-то вдаль на лодке под багровый закат изможденный персонаж Филатова приобретут иные значения.
Но единой трактовки заложенных в постановку смыслов нет. Работа Шахназарова «оживает» только при деятельном участии зрителя — статичные кадры, которые берет невозмутимая камера Николая Немоляева («Братья Карамазовы», «Обыкновенное чудо», «Покровские ворота») наполняются глухой болью, беспомощным страданием и ожиданием смутного «чего-то», которое, конечно же, так и не произойдет.
Каждая сцена «Города Зеро» — картина в картине, небольшое арт-представление на обломках великой империи — а была ли империя? — и авторское полотно, сложноустроенное, но безумно любопытное.
Отличная роль в фильме у Леонида Филатова. Его герой проходит путь от непонимания, негодования и попыток что-либо изменить, сбежать из замкнутого круга до покорности перед судьбой. Актер скуп на эмоции (разумеется, это было частью авторского замысла Шахназарова) и играет преимущественно мимикой, языком тела. В них — готовность действовать и апатия, раздражение и смущение, растерянность и сухая злость.
Дорога без начала и конца, на которую ступает Алексей Варакин — это одновременно путь страны, для жителей которой, кажется, уже непреложной истиной стало утверждение «жить — значит страдать», и интертекстуальные отсылки к Кафке, и путешествие ортодоксального советского киногероя 80-х с безвольным взглядом и архаичными представлениями о добре и зле. Варакин Шахназарова очень похож на сыгранного Сергеем Бугаевым мальчика Бананана из «Ассы» Сергея Соловьева. И тот, и другой не смогли измениться. Для них не оказалось никакой возможности (и желания — тоже) жить в другой парадигме. Они — дитя породившего их общества. И вместе с ним они должны погибнуть.
Поэтому, когда система координат претерпевает изменения, протагонисты растворяются в «туманном вчера» — один погибает, а второй уходит за горизонт. Для новой реальности нужные новые герои — старым в нарождающемся мире места нет.
Каждая сцена «Города Зеро» — картина в картине, небольшое арт-представление на обломках великой империи — а была ли империя? — и авторское полотно, сложноустроенное, но безумно любопытное.
Отличная роль в фильме у Леонида Филатова. Его герой проходит путь от непонимания, негодования и попыток что-либо изменить, сбежать из замкнутого круга до покорности перед судьбой. Актер скуп на эмоции (разумеется, это было частью авторского замысла Шахназарова) и играет преимущественно мимикой, языком тела. В них — готовность действовать и апатия, раздражение и смущение, растерянность и сухая злость.
Дорога без начала и конца, на которую ступает Алексей Варакин — это одновременно путь страны, для жителей которой, кажется, уже непреложной истиной стало утверждение «жить — значит страдать», и интертекстуальные отсылки к Кафке, и путешествие ортодоксального советского киногероя 80-х с безвольным взглядом и архаичными представлениями о добре и зле. Варакин Шахназарова очень похож на сыгранного Сергеем Бугаевым мальчика Бананана из «Ассы» Сергея Соловьева. И тот, и другой не смогли измениться. Для них не оказалось никакой возможности (и желания — тоже) жить в другой парадигме. Они — дитя породившего их общества. И вместе с ним они должны погибнуть.
Поэтому, когда система координат претерпевает изменения, протагонисты растворяются в «туманном вчера» — один погибает, а второй уходит за горизонт. Для новой реальности нужные новые герои — старым в нарождающемся мире места нет.
Как и другие советские фильмы того времени, «Город Зеро» — продукт цензуры. Все в нем иносказательно. Это лента об ограничениях — внутренних и внешних, абсолютных и относительных, — но также история о свободе. Шахназаров использует простой и известный прием — он оставляет все самое интересное за кадром, между строк. Зритель додумывает мир города Зеро, договаривает за населяющих его персонажей, чтобы в конечном итоге самому попасть в иллюзорную страну, где все вроде бы идет своим чередом, но никто не может понять, что происходит.
Картина отчасти синонимична «Граду обреченному» братьев Стругацких. В романе советских писателей жители находящегося вне времени и пространства Города участвовали в неком загадочном Эксперименте, сущность которого для всех оставалась невыясненной. Так и в «Городе Зеро» — люди живут просто потому, что надо жить.
Возможностей для проявления своей индивидуальности нет. Все стандартизированно. Всякая жизнь заранее расписана и объяснена, примитивна и безынтересна. Нахождение на работе в обнаженном виде или суицид как единственная возможность совершить яркий поступок — редкий способ выделиться. Незнание — сила, свобода — это…
Впрочем, кажется, это уже совсем другая история.
Редактор: Лена Черезова
Картина отчасти синонимична «Граду обреченному» братьев Стругацких. В романе советских писателей жители находящегося вне времени и пространства Города участвовали в неком загадочном Эксперименте, сущность которого для всех оставалась невыясненной. Так и в «Городе Зеро» — люди живут просто потому, что надо жить.
Возможностей для проявления своей индивидуальности нет. Все стандартизированно. Всякая жизнь заранее расписана и объяснена, примитивна и безынтересна. Нахождение на работе в обнаженном виде или суицид как единственная возможность совершить яркий поступок — редкий способ выделиться. Незнание — сила, свобода — это…
Впрочем, кажется, это уже совсем другая история.
Редактор: Лена Черезова
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
