Кинотексты
Молодые авторы о кино
Ная гусева, ЭРИК ИЛЬМАРУТОВ | 5 ДЕКАБРЯ 2020
СТРАШНЫЙ СУД ААРОНА СОРКИНА
Киноисследование типажей и настроений, которые царили в США на закате 60-х: идеалистов, пересмешников и революционеров, — в контексте нового фильма режиссера и сценариста Аарона Соркина
СТРАШНЫЙ СУД ААРОНА СОРКИНА
НАЯ ГУСЕВА, ЭРИК ИЛЬМУРАТОВ | 05.12.2020
Киноисследование типажей и настроений, которые царили в США на закате 60-х: идеалистов, пересмешников и революционеров, — в контексте нового фильма режиссера и сценариста Аарона Соркина
СТРАШНЫЙ СУД ААРОНА СОРКИНА
НАЯ ГУСЕВА, ЭРИК ИЛЬМУРАТОВ | 05.12.2020
Киноисследование типажей и настроений, которые царили в США на закате 60-х: идеалистов, пересмешников и революционеров, — в контексте нового фильма режиссера и сценариста Аарона Соркина
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Юридическая, а в особенности судебная драма для западного кинематографа — жанр национальный. Еще в 2006 году Лилия Шитенбург отметила, что американцы особенно уверены в своей судебной системе, а «Голливуд и крупные телекорпорации делают все, чтобы удовлетворить спрос и не пропустить ни единой возможности, предлагаемой популярным жанром судебной драмы».
Благодаря справедливым побуждениям и желанию отбить кассу, режиссеры освещали все, что могло заинтересовать зрителя. Одним из фильмов, приоткрывающим завесу тайны, стал «12 разгневанных мужчин» (1957) Сидни Люмета, посвященный попытке присяжных вынести справедливый вердикт. Здесь персонажи возвращаются к гражданскому долгу, задумываясь над реальной предысторией преступления.
Если за судебными процессами любили наблюдать практически все, то за политическими разбирательствами лишь ценители. Из стремления угодить каждому в кинематографическом суде появлялись и дела сексуального характера: «Дело Парадайн» (1948) Альфреда Хичкока стала одной из первых картин, приближенных к эротическому триллеру. Cocky (прозвище режиссера, сокращение от Hitchcock — прим.ред.) изменил привычное представление о жестокости, выставляя женщину в самом кровавом свете. До идеала образ роковой дамы был доведен уже в 90-х, когда Мадонна в фильме «Тело как улика» из белой овечки обернулась серым волком, который съел всех глупых поросят на своем пути.
Перечислять все снятые в декорациях суда результаты несправедливости можно бесконечно: военный трибунал, «маленький человек» перед большой системой, многомиллионные махинации, образ адвоката и даже безжалостный самосуд. Однако большинство из них так или иначе связано судом над историей, в особенности политической — начиная с «Нюрнбергского процесса» (1961) Стэнли Крамера, где вместо бездумного осуждения бывших нацистов судья сначала разбирается в деле. Не всегда скандалы мирового масштаба разбирались в суде: например, «Вся президентская рать» (1976) Алана Пакулы рассказывает о расследовании журналистами Washington Post Уотергейсткого скандала, в результате которого Ричард Никсон ушел в отставку.
Один из профессионалов в жанре судебной драмы — Аарон Соркин. Еще в 1992 году по его сценарию сняли ленту «Несколько хороших парней»: о флотской истории убийства на почве самосуда режиссеру рассказала сестра. Затем последовал оглушительный успех биографической драмы о Марке Цукерберге «Социальная сеть» (2010), где Соркин также выступил сценаристом. И вот на Netflix выходит новая картина режиссера и сценариста под названием «Суд над чикагской семеркой», посвященная подсудимым в деле о протестах, которые развернулись во время съезда Демократической партии США в Чикаго в августе 1968 года. Казалось бы, американскому зрителю, который мечтает видеть справедливость везде, — в том числе и на экране — экранизация Соркина должна понравиться. Однако нашлись и те, кто посчитал картину издевательской. Например, в рецензии автор журнала Jacobin утверждают, что весь фильм — абсурд, начиная с чересчур напыщенного судьи и заканчивая вычурным прокурором, который изначально осознает неправоту обвиняющей стороны.
Благодаря справедливым побуждениям и желанию отбить кассу, режиссеры освещали все, что могло заинтересовать зрителя. Одним из фильмов, приоткрывающим завесу тайны, стал «12 разгневанных мужчин» (1957) Сидни Люмета, посвященный попытке присяжных вынести справедливый вердикт. Здесь персонажи возвращаются к гражданскому долгу, задумываясь над реальной предысторией преступления.
Если за судебными процессами любили наблюдать практически все, то за политическими разбирательствами лишь ценители. Из стремления угодить каждому в кинематографическом суде появлялись и дела сексуального характера: «Дело Парадайн» (1948) Альфреда Хичкока стала одной из первых картин, приближенных к эротическому триллеру. Cocky (прозвище режиссера, сокращение от Hitchcock — прим.ред.) изменил привычное представление о жестокости, выставляя женщину в самом кровавом свете. До идеала образ роковой дамы был доведен уже в 90-х, когда Мадонна в фильме «Тело как улика» из белой овечки обернулась серым волком, который съел всех глупых поросят на своем пути.
Перечислять все снятые в декорациях суда результаты несправедливости можно бесконечно: военный трибунал, «маленький человек» перед большой системой, многомиллионные махинации, образ адвоката и даже безжалостный самосуд. Однако большинство из них так или иначе связано судом над историей, в особенности политической — начиная с «Нюрнбергского процесса» (1961) Стэнли Крамера, где вместо бездумного осуждения бывших нацистов судья сначала разбирается в деле. Не всегда скандалы мирового масштаба разбирались в суде: например, «Вся президентская рать» (1976) Алана Пакулы рассказывает о расследовании журналистами Washington Post Уотергейсткого скандала, в результате которого Ричард Никсон ушел в отставку.
Один из профессионалов в жанре судебной драмы — Аарон Соркин. Еще в 1992 году по его сценарию сняли ленту «Несколько хороших парней»: о флотской истории убийства на почве самосуда режиссеру рассказала сестра. Затем последовал оглушительный успех биографической драмы о Марке Цукерберге «Социальная сеть» (2010), где Соркин также выступил сценаристом. И вот на Netflix выходит новая картина режиссера и сценариста под названием «Суд над чикагской семеркой», посвященная подсудимым в деле о протестах, которые развернулись во время съезда Демократической партии США в Чикаго в августе 1968 года. Казалось бы, американскому зрителю, который мечтает видеть справедливость везде, — в том числе и на экране — экранизация Соркина должна понравиться. Однако нашлись и те, кто посчитал картину издевательской. Например, в рецензии автор журнала Jacobin утверждают, что весь фильм — абсурд, начиная с чересчур напыщенного судьи и заканчивая вычурным прокурором, который изначально осознает неправоту обвиняющей стороны.
На съемках фильма «Суд над чикагской семеркой»
Основная претензия — излишнее сглаживание острых углов. Мол, из несправедливости делают мыльную оперу, когда нужно показывать все как есть. В эпоху борьбы с с расизмом, гомофобией или стремлением к демократии, «Семерка» становится собирательным образом сопротивления. Не зря фильм выпустили незадолго до президентских выборов США: идея гражданского неповиновения перестает выглядеть чисто кинематографической историей.
На фильм стоит посмотреть с другой стороны: он посвящен не протестам как таковым, а тем, кто стоял в их главе. Отрицать стопроцентное попадание в характер персонажей нет никакого смысла. Саша Барон Коэн по своей натуре — задира, таким был Эбби Хоффман — один из основателей Молодежной международной партии Йиппи, которого сыграл актер. Вот расшифровка показаний подсудимого:
— Назовите себя.
— Меня зовут Эбби. Я — сирота Америки…
— Где Вы живете?
— Я живу в Нации Вудстока. Это нация отчужденной молодежи. Мы носим свою нацию с собой повсюду как состояние сознания, как индейцы сиу носили свою нацию с собой… Это нация, посвятившая себя братству людей в противовес конкуренции, идее, что у людей найдется друг для друга нечто получше собственности и денег…
— …Сэр, не говорите ничего о философии или Индии. Просто где Вы живете, если у Вас есть, где жить. Вот вы сказали Вудсток. В каком штате (In what state) находится Вудсток?
— Это состояние ума (It's a state of mind)
— Скажите суду и присяжным Ваш возраст.
— Мне 33 года. Я — дитя Шестидесятых.
— Имеется в виду дата рождения.
— Психологически — 1960…
— Между датой вашего рождения, 30 ноября 1936 г. и 1 мая 1960 г. имело ли место что-либо в Вашей жизни?
— Ничего. Я полагаю, это называют американским образованием…
— Можете сказать суду и присяжным, какой у Вас сейчас род занятий?
— Я культурный революционер. Ну, на самом деле я подсудимый — это на полный день.
Эдди Рэдмейн исполнил роль Тома Хейдена — президента молодежного Демократического движения, почти неузнаваемый Джереми Стронг в образе Джерри Рубина, — еще одного основателя Йиппи. Джозеф Гордон-Левитт сыграть прокурора. Коэн был утвержден еще когда за производство фильма взялся Стивен Спилберг в 2006 году, однако большие бюджеты не устроили киностудию, и проект отложили в долгий ящик. В целом, актерам удалось воплотить на экране типажи и настроения, которые царили в Америке на закате 60-х: идеалистов, пересмешников и революционеров.
На фильм стоит посмотреть с другой стороны: он посвящен не протестам как таковым, а тем, кто стоял в их главе. Отрицать стопроцентное попадание в характер персонажей нет никакого смысла. Саша Барон Коэн по своей натуре — задира, таким был Эбби Хоффман — один из основателей Молодежной международной партии Йиппи, которого сыграл актер. Вот расшифровка показаний подсудимого:
— Назовите себя.
— Меня зовут Эбби. Я — сирота Америки…
— Где Вы живете?
— Я живу в Нации Вудстока. Это нация отчужденной молодежи. Мы носим свою нацию с собой повсюду как состояние сознания, как индейцы сиу носили свою нацию с собой… Это нация, посвятившая себя братству людей в противовес конкуренции, идее, что у людей найдется друг для друга нечто получше собственности и денег…
— …Сэр, не говорите ничего о философии или Индии. Просто где Вы живете, если у Вас есть, где жить. Вот вы сказали Вудсток. В каком штате (In what state) находится Вудсток?
— Это состояние ума (It's a state of mind)
— Скажите суду и присяжным Ваш возраст.
— Мне 33 года. Я — дитя Шестидесятых.
— Имеется в виду дата рождения.
— Психологически — 1960…
— Между датой вашего рождения, 30 ноября 1936 г. и 1 мая 1960 г. имело ли место что-либо в Вашей жизни?
— Ничего. Я полагаю, это называют американским образованием…
— Можете сказать суду и присяжным, какой у Вас сейчас род занятий?
— Я культурный революционер. Ну, на самом деле я подсудимый — это на полный день.
Эдди Рэдмейн исполнил роль Тома Хейдена — президента молодежного Демократического движения, почти неузнаваемый Джереми Стронг в образе Джерри Рубина, — еще одного основателя Йиппи. Джозеф Гордон-Левитт сыграть прокурора. Коэн был утвержден еще когда за производство фильма взялся Стивен Спилберг в 2006 году, однако большие бюджеты не устроили киностудию, и проект отложили в долгий ящик. В целом, актерам удалось воплотить на экране типажи и настроения, которые царили в Америке на закате 60-х: идеалистов, пересмешников и революционеров.
Шестидесятые, как много в этом звуке. Эпоха рок-н-ролла, психоделиков и сексуальной революции, хиппи, полетов в космос и горящих в огне повесток от «дядюшки Сэма, что ждет тебя в армии США». Свобода наконец наступила, в том числе и в киноиндустрии — в 1967 прекратил свое существование кодекс Хейса. Что делать с этой свободой, никто на тот момент не понимал, точнее, каждый делал это по-своему. Необходимость перемен стала очевидной после убийства Джона Кеннеди в 1963 году, но поводом для активной фазы протеста послужили убийства черных активистов (список которых возглавляет имя Мартина Лютера Кинга) и победа на президентских выборах популиста и республиканца Ричарда Никсона. Сложно переоценить воздействие этих событий на молодых американцев того времени.
Как гласит манифест йиппи: «Мы — нежная пыльца, из которой родится новая, кайфовая Америка». Кайфовая для всех и каждого страна так и не родилась, но идеи шестидесятых остаются актуальными до сих пор — студенты выступали и выступают за легалайз, прекращение войны, экологичность и феминизм, против расовой дискриминации, цензуры и капитализма. Такая повестка сформировалась под влиянием философии Герберта Маркузе, прозванного «отцом новых левых», психолога (и, что важнее, психонавта) Тимоти Лири, правозащитницы Анжелы Дэвис, феминисток второй волны, битников и других представителей контркультуры, выступавших за раскрепощение нации и свободу от угнетения.
Вместе со свободой пришла и размытость морали — преступник уже не был по умолчанию плохим парнем. Более того, злодеем оказывался не маргинал и нарушитель спокойствия, а наиболее конформный член общества или даже представитель власти. Презумпция невиновности как одна из ключевых американских ценностей существовала и до 60-х, но именно в этом десятилетии произошло переосмысление старых идей. В 1967 году выходит очередная версия «Бонни и Клайда», романтизирующая преступную парочку, а за месяц до злополучного суда — «Беспечный ездок» (1969) — манифест поколения и плевок в лицо старой Америки.
В своем фильме Соркин фиксирует не 60-е и не 70-е, а переходный или, как его часто называют, похмельный период смены эпох. Разочарование уже начинает подкрадываться к противникам системы. Мирный протест не принес плодов, война продолжилась (к тому времени США умудрились вторгнуться еще и в Камбоджу), а к власти пришел консервативный Никсон. Важно понимать, что суд происходит уже после убийства Шэрон Тейт группой молодых людей из «Семьи» Чарльза Мэнсона. После этой трагедии настроенная на стабильность общественность, так называемое молчаливое большинство, стала консервативнее: мол, вот до чего довело это ваше хиппарство. Левые радикалы тоже поняли, что лозунгами страну не освободить, и начали делать бомбы. Массовые студенческие волнения утихнут только через несколько лет, оставив после себя множество жертв по обе стороны баррикад.
Как гласит манифест йиппи: «Мы — нежная пыльца, из которой родится новая, кайфовая Америка». Кайфовая для всех и каждого страна так и не родилась, но идеи шестидесятых остаются актуальными до сих пор — студенты выступали и выступают за легалайз, прекращение войны, экологичность и феминизм, против расовой дискриминации, цензуры и капитализма. Такая повестка сформировалась под влиянием философии Герберта Маркузе, прозванного «отцом новых левых», психолога (и, что важнее, психонавта) Тимоти Лири, правозащитницы Анжелы Дэвис, феминисток второй волны, битников и других представителей контркультуры, выступавших за раскрепощение нации и свободу от угнетения.
Вместе со свободой пришла и размытость морали — преступник уже не был по умолчанию плохим парнем. Более того, злодеем оказывался не маргинал и нарушитель спокойствия, а наиболее конформный член общества или даже представитель власти. Презумпция невиновности как одна из ключевых американских ценностей существовала и до 60-х, но именно в этом десятилетии произошло переосмысление старых идей. В 1967 году выходит очередная версия «Бонни и Клайда», романтизирующая преступную парочку, а за месяц до злополучного суда — «Беспечный ездок» (1969) — манифест поколения и плевок в лицо старой Америки.
В своем фильме Соркин фиксирует не 60-е и не 70-е, а переходный или, как его часто называют, похмельный период смены эпох. Разочарование уже начинает подкрадываться к противникам системы. Мирный протест не принес плодов, война продолжилась (к тому времени США умудрились вторгнуться еще и в Камбоджу), а к власти пришел консервативный Никсон. Важно понимать, что суд происходит уже после убийства Шэрон Тейт группой молодых людей из «Семьи» Чарльза Мэнсона. После этой трагедии настроенная на стабильность общественность, так называемое молчаливое большинство, стала консервативнее: мол, вот до чего довело это ваше хиппарство. Левые радикалы тоже поняли, что лозунгами страну не освободить, и начали делать бомбы. Массовые студенческие волнения утихнут только через несколько лет, оставив после себя множество жертв по обе стороны баррикад.
С конца шестидесятых и по сей день режиссеры активно осмысляют этот этап развития американского общества. Противостояние молодежной контркультуры и истеблишмента нашло отражение в творчестве Годара («Все в порядке», 1972), Антониони («Забриски Пойнт», 1970), Коста-Гавраса («Дзета» 1969) и Ходоровски («Святая гора», 1973), а страх перед молодым поколением и накал лета 1969 — в последнем фильме Тарантино «Однажды… в Голливуде» (2019). Сами чикагские беспорядки тоже не избежали всевидящего киновзгляда: по горячим следам полудокументальный фильм «Холодным взором» (1969) снял Хаскелл Уэкслер. Если уж представители других континентов так живо восприняли происходящее в США, то «Новый Голливуд», правивший бал в киноиндустрии, буквально накрыл зрителей ковровой бомбардировкой остросоциальных картин. Судебный процесс, превратившийся в цирк, есть у Вуди Аллена («Бананы») и Милоша Формана («Народ против Ларри Флинта», 1996), а антиправительственный и антивоенный посыл — в каждом втором артефакте эпохи. Кандидат от вестерна — «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид» (1969), кандидат от криминальной драмы — «Таксист» (1976). Его режиссер Мартин Скорсезе, принимал участие в создании еще одной культовой картины того времени — документалке «Вудсток» (1970).
Отдельный разговор на фронтах общественных дискуссий велся о войне во Вьетнаме. Большая часть фильмов на эту тему — критика внешнеполитического курса Америки с империализмом, огромными расходами бюджета и человеческими потерями. Вы знаете великих представителей этого суб-жанра, где боевые действия идут во влажных джунглях, а солдаты сходят с ума: «Апокалипсис сегодня» (1979), «Цельнометаллическая оболочка» (1987), «Охотник на оленей» (1978) и «Взвод» (1986). Однако последствия войны сказались и на жизни в самих Штатах — вернувшиеся с войны солдаты еще долго не могли прийти в себя, страдая от ПТСР и не имея возможности интегрироваться в общество, за которое они воевали. Лучшая иллюстрация — франшиза «Рэмбо» про бывшего «зеленого берета». Неоправданность и несправедливость ввода войск во Вьетнам звучат отголосками и в современном кино — на том же Нетфликсе вместе с «Семеркой» в 2020 вышли «Пятеро одной крови» Спайка Ли. При этом Соркин тщетно пытается втиснуть в область моральных постулатов своего фильма Вьетнам — будто бы все происходящее это дань памяти погибшим на войне — даже пафосная финальная сцена была придумана ради этого (в реальности список имен толком зачитать не смогли). Цитируя умную мысль: «Эстетика бунта всегда подминает под себя его реальные причины».
На самом деле начиная с «Лета любви» 1967 насчитывалось множество столкновений левых радикалов и полиции. Никто не задается вопросом, почему Соркин выбрал именно семерку из Чикаго. Как объясняют это историки, столкновения перед съездом Демократической партии США подвели черту, после которой каждый американец должен был решить, на чьей он стороне: старого или нового, правого или левого, полиции или протестующих. Важен и сам факт судебного процесса — у сценариста «Социальной сети» (2010) лучше всего получается выстраивать крепкую как сталь диалоговую систему, для которой нет лучше интерьера, чем дворец «правосудия».
Отдельный разговор на фронтах общественных дискуссий велся о войне во Вьетнаме. Большая часть фильмов на эту тему — критика внешнеполитического курса Америки с империализмом, огромными расходами бюджета и человеческими потерями. Вы знаете великих представителей этого суб-жанра, где боевые действия идут во влажных джунглях, а солдаты сходят с ума: «Апокалипсис сегодня» (1979), «Цельнометаллическая оболочка» (1987), «Охотник на оленей» (1978) и «Взвод» (1986). Однако последствия войны сказались и на жизни в самих Штатах — вернувшиеся с войны солдаты еще долго не могли прийти в себя, страдая от ПТСР и не имея возможности интегрироваться в общество, за которое они воевали. Лучшая иллюстрация — франшиза «Рэмбо» про бывшего «зеленого берета». Неоправданность и несправедливость ввода войск во Вьетнам звучат отголосками и в современном кино — на том же Нетфликсе вместе с «Семеркой» в 2020 вышли «Пятеро одной крови» Спайка Ли. При этом Соркин тщетно пытается втиснуть в область моральных постулатов своего фильма Вьетнам — будто бы все происходящее это дань памяти погибшим на войне — даже пафосная финальная сцена была придумана ради этого (в реальности список имен толком зачитать не смогли). Цитируя умную мысль: «Эстетика бунта всегда подминает под себя его реальные причины».
На самом деле начиная с «Лета любви» 1967 насчитывалось множество столкновений левых радикалов и полиции. Никто не задается вопросом, почему Соркин выбрал именно семерку из Чикаго. Как объясняют это историки, столкновения перед съездом Демократической партии США подвели черту, после которой каждый американец должен был решить, на чьей он стороне: старого или нового, правого или левого, полиции или протестующих. Важен и сам факт судебного процесса — у сценариста «Социальной сети» (2010) лучше всего получается выстраивать крепкую как сталь диалоговую систему, для которой нет лучше интерьера, чем дворец «правосудия».
Учитывая всю сложность судебной системы США, опасно снимать юридическую драму и не разъяснять детали. Но Соркин оставляет самое главное, не теряя при этом многогранности. У него получилось снять прекрасную драму по мотивам произошедшего 50 лет назад судебного процесса. Но именно эта помотивность не дает картине приблизиться к реальному накалу страстей того времени. Сглаженные, обобщенные моменты и нарочная мелодраматичность делают из «Суда над чикагской семеркой» фильм, которому не хватает пороха на мощный политический заряд. Парадоксально, но те же самые качества делают его одним из самых актуальных фильмов сегодняшнего дня. И дело не в конкретных протестах (Миннеаполис, Москва, Минск), а в фундаментальной проблеме, стоящей перед миром в 2020 году: как найти баланс между безопасностью и соблюдением гражданских свобод. Соркин однозначно на стороне свободы (как истинный американец), и дидактично гнет свою политическую линию на протяжении всего фильма. Поэтому от режиссера нельзя цинично отмахнуться, пошутив о том, что либерала порвало. «Чикагская семерка» — кино, которое мы заслужили. Кино, которое весь мир приговорен смотреть.
Редактор: Лена Черезова
Редактор: Лена Черезова
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Поддержать «Кинотексты»
Любое Ваше пожертвование поможет развитию нашего независимого журнала.
