СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 19 МАЯ 2022

ПРЕДЕЛ КОНТРОЛЯ: СВОБОДУ РОЖДАЕТ ОТСУТСТВИЕ СВОБОДЫ

Немногословная и неторопливая картина Джима Джармуша, которую тяжело смотреть и невозможно забыть

ПРЕДЕЛ КОНТРОЛЯ: СВОБОДУ РОЖДАЕТ ОТСУТСТВИЕ СВОБОДЫ

СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 19.05.2022
Немногословная и неторопливая картина Джима Джармуша, которую тяжело смотреть и невозможно забыть
ПРЕДЕЛ КОНТРОЛЯ: СВОБОДУ РОЖДАЕТ ОТСУТСТВИЕ СВОБОДЫ
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 19.05.2022
Немногословная и неторопливая картина Джима Джармуша, которую тяжело смотреть и невозможно забыть
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Джим Джармуш
Страна: США, Япония
Год: 2008

Не бывает некрасивых женщин, бывает мало горячительного. Слов, наоборот, порой бывает слишком много, с чем категорически согласен «Предел контроля» Джима Джармуша. Со словами, с ними же как с сахаром — если много сластить, то станет приторно до рвоты. Поэтому в фильмах Джима так повелось, что если кофе, то крепкий, если сигареты, то «красные», а диалог является чем угодно, но не двигателем истории.

Было бы что двигать…

Чем является «Предел контроля»? Этаким центоном, то есть стихом, сложенным из строчек, написанных разными авторами. Главный герой (Исаак де Банколе) косит под киллера Жефа Костелло из мельвильевского «Самурая», разве что не курит и револьверу предпочитает удавку. Его прогулки и покатушки по Испании сняты камерой Кристофера Дойла, любимого оператора Вонга Кар-Вая, а пыльные улочки Мадрида, Альмерии и Севильи ассоциируются с ракурсами Педро Альмодовара. Как если бы вы смотрели фильмы последнего на мониторе с параметром «гамма», выкрученным почти в ноль.

Обычное это дело для Джармуша, что его кино дышит ворованным кислородом. У Артюра Рембо режиссер украл стих и использовал в качестве эпиграфа, у музея Рейна-София — полотна «Скрипка» Хуана Гриса и «Обнаженная» Роберто Бальбуэны, у Уильяма Берроуза — заголовок одного из его эссе (собственно, The Limits of Control), а у нас с вами — почти два часа жизни.
Впрочем, скучные и надменные фильмы Джима перестают ощущаться таковыми, когда зритель узнает правила, по которым живет кинематография Джармуша. Он сноб, причем сноб подкованный, у которого что ни проект, то онтологический кульбит. Вспороть чрево миру и вынюхать требуху — немного не его метод. Раскидываться формалистскими приемами и играть в горластую кликушу — тем более.

Человек, что не верит ни в удачу, ни в карму, ни в Бога, ловко считает карты и мастерски играет в блэкджек. Его территория — сукно, которым обтянут стол в казино. Джим Джармуш, отнюдь, в потустороннее стопроцентно верит и в режиссерском ремесле ищет способ ухватить дзен за инь-ян, даровать зрителю ответы на вопросы, которые тот даже не задавал. Его территория — пустоты, что открываются за границами слова «жанр».

Да, этот ваш позер и эрудит Джим Джармуш оказался не только убийцей динамики, но и убийцей «жанра». Снимая вестерн, на выходе постановщик выдает мистический роуд-муви про беглого бухгалтера и индейца, чье путешествие есть ни что иное, как агония умирающего («Мертвец»). Запуская темнокожего гангстера в опасное нью-йоркское гетто, Джармуш выдает ему не ствол потяжелее, а катану и томик «Бусидо» («Пес-призрак: Путь самурая»). Что-что, говорите? Зомби-апокалипсис? Держите, пожалуйста, только с тоннами самоиронии, полудохлым ритмом и отсутствием всего того, за что мы любим кровавый трэш от Джорджа Ромеро («Мертвые не умирают»).

Стало быть, и «Предел контроля» что-то деконструирует и кого-то высмеивает? И да, и нет. В этом фильме джармушевский подход симптоматичен и прерывист. Даже краткий синопсис ленты полновесно сформулировать без наркомовских ста грамм получается с натяжкой, ибо Джим не из тех, «кому больше всех надо» оправдываться за свою высокопарность.
В центре повествования «Предела контроля» оказывается поджарый наемник. Стильный костюм. Ровное дыхание. Металл во взгляде, в голосе и в жестах. О его цели зритель не догадывается. Имени у героя нет, кроме того, что дано в финальных титрах — Одиночка. У него нет зависимостей, нет эмоций, нет ни единого признака человеческого существа. Даже спит он с открытыми глазами. «Ни оружия, ни телефона, ни секса», — как описывает Одиночку девушка (Пас де ла Уэрта), что несколько раз пыталась того соблазнить. Не вышло, ибо ему, протагонисту, чуждо все плотское. С таким мужиком особо не разгуляешься, ведь его жизнь (приравниваем «жизнь» к «работе») есть выверенный поминутно план, цикл монотонных действий, филигранно исполняя которые Одиночка все ближе и ближе подбирается к финалу своего вялотекущего приключения.

Он постоянно медитирует, а каждое утро начинает с двух кружечек эспрессо, одну из которых не трогает, судя по всему, из соображений должностной инструкции. Одиночка только и делает, что слоняется по Испании, приземляется в различных кафе и отелях, между делом разговаривая со «случайными» прохожими, чье появление в кадре ни разу не случайно. Кто-то расскажет ему про музыку, кто-то про кино, а кому-то вздумается потолковать о микробиологии или галлюциногенах. Все разговоры заканчиваются тем, что герой обменивается с собеседником разноцветными спичечными коробками, внутри которых лежат зашифрованные послания, указывающие протагонисту, где состоится следующее рандеву.

Суть, тема и материя фильма — контроль. Предельный контроль, тотальное воздержание и хладнокровие. Прокрастинация — зло. Повторение и самодисциплина — спасение и залог того, что до финальных титров Одиночка доковыляет живым. В «Пределе контроля» повторение ежедневных и ежечасных ритуалов не ведет к истощению, а является катализатором благополучия и гарантом скорого освобождения из оков рутинности.

Несчастье родиться на свет оборачивается счастьем взять жизнь в свои руки — поставить абстрактный целковый на кон, заключая пари с самим собой: «А смогу ли я обрести свободу, ограничив свою свободу?» Ведь не просто же так психологи подмечают, что проблема безграничного выбора в современном обществе, будь то обилие продуктов в магазине или тысячи фильмов в онлайн-кинотеатре, ведет лишь к разочарованию и апатии. Потому, что избирая что-то одно из бесконечного множества вариантов, мы отказываемся от всего остального, из-за чего мозг перекрывает клапаны с эндорфином, дабы понудить человека уйти из зоны комфорта и изголодаться по хорошему. По такому хорошему, к которому, как известно, быстро привыкаешь.
В «Пределе контроля», в картине медлительной, бессобытийной и падкой на пустословие, имеется и музыка Шуберта, и завораживающие панорамы испанских городов, и известные актеры на правах одноразовых собеседников Одиночки. Однако в этом фильме нет пространства для прилагательных превосходной степени. Так же, как японские барабаны кодо, при всей простоте их конструкции, выдают неописуемую палитру звуков только за счет бойкости и слаженности музыкантов, что ими оперируют, картина Джармуша порождает густую тучу трактовок буквально из ничего. «Одна палка, два струна, я хозяин вся страна», — как говаривают в народе: минимум инструментов, максимум отдачи.

Какое-то кино создано для того, чтобы его смотрели — шумные блокбастеры, тихие мелодрамы, пронзительные широкоформатные мультики. Какое-то создано для того, чтобы его обсуждали — все, к чему применим термин «авторское», то, что провоцирует дискуссии и споры. «Предел контроля» Джима Джармуша является спорным фильмом по всем направлениям, особенно в разрезе подачи, и в своем нутре обреченным на диспут. Там, где автор данной рецензии может увидеть пособие по самоорганизации и self-менеджменту, одни заприметят бездарную буддистскую околесицу, другие — метафору борьбы людей творчества против людей капитала, а третьи без задней мысли выключат кино на двадцатой минуте и…

И правильно сделают, раз их пределы контроля решили ограничится именно таким хронометражем. The Limits of Control — не место для безбашенного Push It To The Limit.

В одном из эпизодов фильма к Одиночке подсаживается героиня Тильды Суинтон. После произнесения кодового вопроса («Вы не говорите по-испански?») она начинает вещать протагонисту о кинематографе. Девушка вспоминает имена Альфреда Хичкока с Орсоном Уэллсом, а в какой-то момент заявляет, что лучшее кино похоже на сон — после просмотра ты его вроде бы и помнишь, а вроде бы и нет. Через пару склеек зритель увидит, как двое испанских чернорабочих тащат по улице увесистую ванну в слоу-мо. Куда, зачем и почему? Непонятно, однако это он и есть — озвученный устами Суинтон кинообраз, который, подобно грезе, забудется в качестве фрагмента киноленты, но надолго осядет в памяти как символ. Символ того, что «Предел контроля» Джармуша, будто бы не желающий до нас ничего доносить, что-то в итоге донес. И выгнать силуэты этих работяг из головы не получится, равно как и слова персонажа Тильды, которыми она завершает беседу с Одиночкой: «Иногда мне по душе, когда герои фильма просто сидят и молчат».

Суинтон замолкает. Одиночка замолкает. И мы, пожалуй, тоже к ним присоединимся. Таков предел нашего контроля. Таков предел нашей свободы, которая обретает сладость лишь при наличии ограничений.
Автор журнала «Кинотексты»
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Поддержать «Кинотексты»
Любое Ваше пожертвование поможет развитию нашего независимого журнала.
Made on
Tilda