АРСЕНИЙ ТЕРОЕВ | 13 ДЕКАБРЯ 2020

ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ ДЖЕК: FAME, WHAT YOU LIKE IS IN THE LIMO

Жажда славы, жестокие методы радикального «искусства» и отсылки к произведениям мирового искусства в последнем на данный момент фильме Ларса фон Триера

ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ ДЖЕК: FAME, WHAT YOU LIKE IS IN THE LIMO

АРСЕНИЙ ТЕРОЕВ | 13.12.2020
Жажда славы, жестокие методы радикального «искусства» и отсылки к произведениям мирового искусства в последнем на данный момент фильме Ларса фон Триера
ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ ДЖЕК: FAME, WHAT YOU LIKE IS IN THE LIMO
АРСЕНИЙ ТЕРОЕВ | 13.12.2020
Жажда славы, жестокие методы радикального «искусства» и отсылки к произведениям мирового искусства в последнем на данный момент фильме Ларса фон Триера
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Ларс фон Триер
Страна: Дания, Франция, Швеция, Германия, Бельгия, Тунис
Год: 2018

Заглавная песня фильма — «Fame» Дэвида Боуи — написана и выпущена в качестве сингла сразу после релиза альбома «Young Americans» — взгляда музыканта-европейца на американский уклад жизни. Общее настроение, как альбома, так и самой «Fame» свидетельствует об осуждении Боуи типичных для американской мечты элементов: за красивой панорамой счастливой семейной жизни еще «юных американцев» кроются супружеские измены («Young Americans»), людьми движет жажда выигрыша («Win»), а сам музыкант из-за океана пытается показать настоящую любовь («Can you Hear me?»), говоря, к слову, на вполне понятном для населения США языке — весь альбом исполнен в жанре соул, лучшими исполнителями которой были и являются афроамериканцы.

Что более интересно, чем параллель с ранним творчеством Ларса фон Триера (который точно так же глядел из Европы на Америку в «Догвилле») так это то, что случилось за выпуском «Fame» в жизни самого Боуи.

Несомненно, самый плодотворный период в творчестве музыканта неразрывно связан с отказом от сценического образа Зигги Стардаста и постепенным погружением в Изнеможденного белого герцога, уже не такого экзальтированного (Боуи давал интервью, не выходя из образа Герцога). «Берлинский» период творчества Дэвида также являлся и падением певца в пучину наркозависимости, из которой ему чудом удалось выбраться.

Это время стало периодом крайностей и экспериментов в жизни Боуи: поиска нового стиля в музыке, песен с преобладанием синтезаторов, актерской карьеры («Человек, который упал на землю»), увлечений радикальными правыми движениями и провокационных высказываний в интервью («Надо, чтобы правый фронт поднялся, смел все на своем пути и навел везде порядок»). Несомненно, звезда того времени, приковывающая к себе внимание прессы и общественности, Боуи практически предсказал песней «Fame» неминуемую волну славы и, в то же время, ее падение.

Не зря в фильме «Дом, который построил Джек» эта песня впервые играет после второго «инцидента», когда главный герой плюет на осторожность и с привязанной к бамперу минивэна только что умерщвленной жертвой покидает место преступления, аки рок-звезда — сцену.

В дальнейшем «Fame» заиграет в фильме еще не раз, но с каждым новым «инцидентом» Джек будет оправдывать свое донельзя банальное желание быть рок-звездой все более и более изощренными отсылками к произведениям мирового искусства.
Уже после смерти, рассказывая свою теорию об убийстве как акте искусства таинственному старичку Верджу, сопровождающему главного героя по кругам ада к нижним уровням преисподней, Джек уподобит человеческие жизни, которые он отнял, «материалу» для сотворения произведения искусства, без которого нельзя обойтись истинному творцу — ему. Люди для Джека — животные на охоте, о которой он с большим смаком рассказывает и которую с не меньшим смаком реализует во время третьего «инцидента», убивая из охотничьей винтовки сначала привезенных на пикник детей, а чуть позже и их мать. Делая это, разумеется, по правилам настоящих охотников, в конце смастерив из убитых жертв так называемый «парад трофеев».

Свои методы создания искусства Джек сравнивает с традицией изготовления изысканных вин, среди которых: держание гроздей винограда в условиях экстремально низкой или, наоборот, высокой температуры или обработка виноградин с помощью «благородной плесени», добавляющей по итогу уникальный вкус напитку. Однако не все методы Джека подобны описанным им способам. Спонтанное убийство невинной старушки посреди ночной дороги — предстает дерзким авторским штрихом в картине, не добавляющий глубины замысла или художественной ценности.

К тому же, характерной чертой «творчества» Джека является знакомые каждому автору наплывы максимализма, в случае главного героя, пустившие свои корни в далеком прошлом. Мир невинного, на первый взгляд, еще мальчика Джека резко переворачивается с ног на голову, когда он обнаруживает негативы. «Дьявольская, темная сторона света» навсегда отпечатывается в сознании Джека и становится его путеводным камнем в вопросах морали добра и зла.

Проводя в разговоре с Верджем параллель между реальной жизнью и движением произведений искусства в творчестве автора, Джек игнорирует такое явление, как творческий кризис, который для героя существует лишь в «гражданском» виде деятельности, не связанным с убийствами — в постройке дома. Хотя со временем «акты творчества» героя становятся все более кривыми в исполнении.

Четвертый «инцидент», когда список «Мистера Изощренности» (именно так Джека зовут в криминальном мире, и именно под этим именем его знает вся округа) исчисляется 60-ю жертвами, и по своему содержанию напоминает произведения скучающего от своего творчества автора. Хотя Джек сравнивает свои работы с визгом специально сконструированного для запугивания устройства боевых самолетов, риски в его деятельности сведены к минимуму. Поэтому Джек не боится кричать вместе со своей жертвой в окно о предстоящем убийстве и оставлять кусок тела только что убитой Глупышки прямо на лобовом стекле полицейской машины. На деле это выглядит как акт отчаявшегося художника, а не мастерства.

«Fame», звучащая доселе бодрым ровным вокалом Дэвида Боуи и постепенно подходящая к своему логическому завершению, начинает искажаться, бросаться из тональности в тональность, аккомпанируя тщетным попыткам Джека удержаться на плаву в его стремлении не выйти с заглавных страниц прессы, быть номером один, восхитить публику новыми, радикальными в исполнении и наполнении произведениями искусства.
Неудивительно, что перед последним, пятым «инцидентом» Джек выражает свое восхищение мировыми диктаторами XX века. На экране попеременно мелькают Гитлер, Мао и Сталин, а Джек усердно старается объяснить Верджу, почему радикальные идеологии самых кровавых правителей за историю человечества стали новым витком внутренней философии его творчества.

Последний «инцидент» больше похож на попытку Джека убить двух (а точнее пять) зайцев сразу, предвосхитить все возможные и невозможные пожелания жадной публики, уставшей от типичных проявлений таланта Мистера Изощренности. Отсылаясь к особой немецкой практике расстрела пленных с помощью одной пули (пленных было больше, чем патронов у армии Гитлера), Джек решает повторить изобретенный нацистским умом способ «впечатлить публику» и собирает сразу несколько жертв для одномоментного убийства. Во время пятого «инцидента» Джек плюет на осторожность и прощается с тем символическим инструментом, который служил прикрытием истинной личины творца — минивэном, придававшим лоска Мистеру Изощренность и скрывающие всю его подноготную от глаз толпы.
Несмотря на наполнение, история Джека, в отличие от той же «Меланхолии», «Догвилля» или «Антихриста» Триера, исключительно морализаторская. Герой, преступивший нормы морали и закона, в погоне за славой или просто, чтобы потешить свою гордыню и эго, получает по заслугам, лишившись единственной, взывавшей к его эмпатии вещи — образу Елисейских полей, олицетворяющих рай Джека в дантовском аду.

И все же, как и любой поистине талантливый творец, Джек на грани смерти строит свой дом. Авторам на склоне лет свойственно уходить красиво вместе с произведением, максимально точно характеризующим всю их жизнь: так было с Боуи и его альбомом «Blackstar», так было с Данте Алигьери, цитатой которого в фильме стала написанная им на склоне лет «Божественная Комедия».

Автобиографический элемент автобиографичен для Триера в такой же степени, в какой и для любого талантливого автора, и для любого зрителя, сумевшего от начала до конца пережить шокирующие моменты насилия в последнем на данный момент фильме датского режиссера.

Редактор: Лена Черезова
Автор журнала «Кинотексты»
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Поддержать «Кинотексты»
Любое Ваше пожертвование поможет развитию нашего независимого журнала.
Made on
Tilda