Кинотексты
Молодые авторы о кино
СОФЬЯ ШЕНГЕЛИЯ | 22 ДЕКАБРЯ 2022
ПРОЩЕННЫЙ: КОЛОНИЗАТОР ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ
После шести лет молчания автор «Голгофы» вновь выносит на обозрение публики свое новое творение
ПРОЩЕННЫЙ: КОЛОНИЗАТОР ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ
СОФЬЯ ШЕНГЕЛИЯ | 22.12.2022
После шести лет молчания автор «Голгофы» вновь выносит на обозрение публики свое новое творение
ПРОЩЕННЫЙ: КОЛОНИЗАТОР ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ
СОФЬЯ ШЕНГЕЛИЯ | 22.12.2022
После шести лет молчания автор «Голгофы» вновь выносит на обозрение публики свое новое творение
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Джон Майкл Макдона
Страны: Великобритания, США, Канада
Год: 2022
Дату премьерного показа на кинофестивале в Торонто и момент появления доступа к фильму у широкой публики разделяет чуть меньше года — вероятно, результат пандемии и ее эхом доносящихся последствий. Уже не такой новый, но так и не получивший должного внимания общественности. Затерянный во времени и пространстве, «Прощенный» мирно покачивается на расходящихся по водной глади кругах, сочетая в себе крепкую отрешенность от суеты современности и немного надменную злободневность. Собственно, как и подобает хорошей литературе. Обращаясь к одноименному роману Лоуренса Осборна, Джон Майкл Макдона впервые покидает границы англоязычного мира, чтобы рассказать одну очень английскую историю.
Страны: Великобритания, США, Канада
Год: 2022
Дату премьерного показа на кинофестивале в Торонто и момент появления доступа к фильму у широкой публики разделяет чуть меньше года — вероятно, результат пандемии и ее эхом доносящихся последствий. Уже не такой новый, но так и не получивший должного внимания общественности. Затерянный во времени и пространстве, «Прощенный» мирно покачивается на расходящихся по водной глади кругах, сочетая в себе крепкую отрешенность от суеты современности и немного надменную злободневность. Собственно, как и подобает хорошей литературе. Обращаясь к одноименному роману Лоуренса Осборна, Джон Майкл Макдона впервые покидает границы англоязычного мира, чтобы рассказать одну очень английскую историю.
По-своему несчастная супружеская чета Дэвид и Джо Хеннингер в разгар, кажется, вечного семейного кризиса по приглашению общего друга отправляется в Марокко. Он — неравнодушный к алкоголю врач. Она — малоизвестная детская писательница. Они — та самая пара из привилегированного слоя общества, которой легче со снисходительным нежеланием отправиться на уик-энд на другой континент, чем записаться на совместный прием к психологу. Очень долгая дорога к затерявшемуся в песках «цивилизованному оазису» прерывается трагедией: Дэвид, усевшись за руль нетрезвым, насмерть сбивает местного мальчика. Мальчика, намеревавшегося то ли продать пришельцам окаменелость, то ли их ограбить. Прихватив с собой тело погибшего, Хеннингеры все-таки добираются до пункта назначения, чтобы исключительно временно омрачить своей печальной историей настоящий праздник жизни. На самом деле до инцидента мало кому есть дело. В первую очередь хозяину дома, главное желание которого — как можно скорее избавиться от назойливой проблемы. Поэтому, когда на следующий день после аварии в дом, чтобы забрать тело, прибывает берберский отец мальчика, он настоятельно рекомендует Дэвиду исполнить волю скорбящего и в рамках раскаяния отправиться вместе с траурной делегацией на похороны. Ведь того требует обычай. Вроде бы.
Когда кто-то приходит куда-то с собственным уставом, избежать культурного столкновения совершенно невозможно. Это лишь вопрос времени. Особенно, если некогда мощный имперский корабль слишком долго прохлаждается на суше и потихоньку начинает рассыпаться в самых ожидаемых местах. Антиколониальная идея не просто вывешена на поверхности фильма, ее дух затхлым воздухом пронизывает каждый кадр, будь то жаркий раскаленный пейзаж или портрет человека, нежащегося в лучах собственного превосходства. Не люди, но персонажи из древней, как весь Старый Свет, сатирической пьесы. Господа, перед каждым новым выходом сменяющие не успевший примелькаться костюм, и слуги, чинно поплевывающие в стакан, прежде чем его преподнести. От Макдоны достается всем и каждому. Вопрос «европейской вины» остается в недалеком прошлом, пока режиссер, минуя полевые исследования, рассуждает о результатах давнего вмешательства колонизаторов в существование чужого континента. Иноземный бомонд изгибается в своих излюбленных стандартных позах, разыгрывая грошовые драмы, и зрителю заранее известно, чем они закончатся. А местному жителю на выбор остается два пути: прямо признать свое поражение и приспособиться или с гордостью держаться особняком, издалека и якобы нехотя заигрывая по чужим правилам игры.
В «Прощенном» нет плохих и хороших. Только уставшие. Уставшие от себя, от других, от удобного движения по инерции, которое нет ни сил, ни желания направлять в противоположную сторону. Марокко — это уже давно не просто одна из стран Северной Африки. В кинематографическом пространстве это — одно из тех самых направлений, в которое герои из другого мира, бегущие от чего-то, отправляются за экзотикой. Но что остается делать, если «что-то» все равно бежит вместе с тобой, а даже одомашненная экзотика иногда аккуратно напоминает о своей дикой натуре? Вероятно, хотя бы попытаться где-то между отыскать путь к самому себе.
Когда кто-то приходит куда-то с собственным уставом, избежать культурного столкновения совершенно невозможно. Это лишь вопрос времени. Особенно, если некогда мощный имперский корабль слишком долго прохлаждается на суше и потихоньку начинает рассыпаться в самых ожидаемых местах. Антиколониальная идея не просто вывешена на поверхности фильма, ее дух затхлым воздухом пронизывает каждый кадр, будь то жаркий раскаленный пейзаж или портрет человека, нежащегося в лучах собственного превосходства. Не люди, но персонажи из древней, как весь Старый Свет, сатирической пьесы. Господа, перед каждым новым выходом сменяющие не успевший примелькаться костюм, и слуги, чинно поплевывающие в стакан, прежде чем его преподнести. От Макдоны достается всем и каждому. Вопрос «европейской вины» остается в недалеком прошлом, пока режиссер, минуя полевые исследования, рассуждает о результатах давнего вмешательства колонизаторов в существование чужого континента. Иноземный бомонд изгибается в своих излюбленных стандартных позах, разыгрывая грошовые драмы, и зрителю заранее известно, чем они закончатся. А местному жителю на выбор остается два пути: прямо признать свое поражение и приспособиться или с гордостью держаться особняком, издалека и якобы нехотя заигрывая по чужим правилам игры.
В «Прощенном» нет плохих и хороших. Только уставшие. Уставшие от себя, от других, от удобного движения по инерции, которое нет ни сил, ни желания направлять в противоположную сторону. Марокко — это уже давно не просто одна из стран Северной Африки. В кинематографическом пространстве это — одно из тех самых направлений, в которое герои из другого мира, бегущие от чего-то, отправляются за экзотикой. Но что остается делать, если «что-то» все равно бежит вместе с тобой, а даже одомашненная экзотика иногда аккуратно напоминает о своей дикой натуре? Вероятно, хотя бы попытаться где-то между отыскать путь к самому себе.
У разомлевшего колониального мира есть характерное лицо, и это лицо Рэйфа Файнса, исполняющего роль Дэвида Хеннингера. Его герою нет нужды носить передающийся по наследству титул, сам актер очень уместно привносит за собой шлейф сыгранных прежде джентльменов и аристократов. Дэвид Хеннингер — живое воплощение британской буржуазии, за которой художественно и очень надежно закреплено право на права и минимум ответственностей, разве что располагающихся где-то в области этических категорий. Провинившийся, но совсем не раскаивающийся. Поступающий не по совести или из страха, а потому что не нашел более короткого пути для устранения неудобства. В достаточной мере уверенный в своем превосходстве и защищенности, чтобы выйти один на один с теми, кто на самом деле понес потери после случившейся аварии. Одним своим названием «Прощенный» предполагает глубоко нравственное рассуждение об исповеди человека, по мере продвижения вперед открывающего глаза на несправедливости этого мира и свое участие в них. Да только получится ли разглядеть чувство вины в глазах Дэвида хотя бы в последние минуты фильма, пока в ушах все еще звучит Venus in Furs? Или некогда бунтарь всего лишь устраивает очередной протест против осточертевших ему принципов собственного существования? Над, казалось бы, очевидным ответом приходится основательно поразмыслить.
И пока главный герой отправляется навстречу своему искуплению, как и в любом крепком романе, его сопровождают (или остаются не дожидаться) не менее колоритные персонажи-функции, персонажи-образы. Не перетягивающие одеяло, но достойно обрамляющие историю, высвечивающие ее самые острые углы. В первую очередь речь идет о Джо Хеннингер, исполненной Джессикой Честейн, вынужденно покинутой мужем и будто бы вовсе мечтающей о его невозвращении. Несмотря на внешнюю устойчивость ее положения, внутренняя неприкаянность героини недвусмысленно намекает на положение европейской женщины в заданной системе вещей: быть статной, быть красивой, достаточно эмансипированной, чтобы поступать согласно собственным желаниям, но все еще не способной покинуть отношения, в которых слова «удобство» и «комфорт» не являются синонимами.
Мэтту Смиту и Калебу Лэндри Джонсу уготована участь возглавить парад неприятных и даже капельку гротескных обитателей «островка западной привилегированности», для которых чужеродная культура способна существовать разве что в качестве стереотипной красивости и понятных удовольствий. Когда последний позирует перед камерой на искаженный манер Бастера Китона, не остается никаких сомнений в глубине упадка упорядоченного хаоса. И даже по другую сторону изящных кованых ворот нет места смиренной подлинности. Исмаэль Канатер в роли отца погибшего мальчика — образец несгибаемого, но хорошо знающего свое место человека. И если чужака невозможно выдворить со своей земли, остается только лишь подыскать способ убедить его пойти на этот шаг самостоятельно.
И пока главный герой отправляется навстречу своему искуплению, как и в любом крепком романе, его сопровождают (или остаются не дожидаться) не менее колоритные персонажи-функции, персонажи-образы. Не перетягивающие одеяло, но достойно обрамляющие историю, высвечивающие ее самые острые углы. В первую очередь речь идет о Джо Хеннингер, исполненной Джессикой Честейн, вынужденно покинутой мужем и будто бы вовсе мечтающей о его невозвращении. Несмотря на внешнюю устойчивость ее положения, внутренняя неприкаянность героини недвусмысленно намекает на положение европейской женщины в заданной системе вещей: быть статной, быть красивой, достаточно эмансипированной, чтобы поступать согласно собственным желаниям, но все еще не способной покинуть отношения, в которых слова «удобство» и «комфорт» не являются синонимами.
Мэтту Смиту и Калебу Лэндри Джонсу уготована участь возглавить парад неприятных и даже капельку гротескных обитателей «островка западной привилегированности», для которых чужеродная культура способна существовать разве что в качестве стереотипной красивости и понятных удовольствий. Когда последний позирует перед камерой на искаженный манер Бастера Китона, не остается никаких сомнений в глубине упадка упорядоченного хаоса. И даже по другую сторону изящных кованых ворот нет места смиренной подлинности. Исмаэль Канатер в роли отца погибшего мальчика — образец несгибаемого, но хорошо знающего свое место человека. И если чужака невозможно выдворить со своей земли, остается только лишь подыскать способ убедить его пойти на этот шаг самостоятельно.
Очаровательное преимущество сатиры — автору дозволяется прямо говорить о предмете собственного недовольства и насмешки. Рассуждая вслух о, кажется, и без того достаточно очевидных проблемах, Джон Майкл Макдона предлагает зрителю посмотреть со стороны если не на самих себя, то хотя бы на гипертрофированное и сконцентрированное в рамках одного произведения общество, которое он так или иначе представляет. Вооружившись камерой Ларри Смита, режиссер заворачивает в безупречную, но будто бы слишком непосредственную обложку вопрос чрезвычайной актуальности, не предполагающий скорого разрешения. Да и, если говорить до конца откровенно, в чьих-либо интересах его вообще разрешить? Можно вывезти британца из Соединенного Королевства, но не God Save the Queen из британца.
Редактор: Сергей Чацкий
Редактор: Сергей Чацкий
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
