МУХА: ТЕЛО И ДУХ

Лозунг «Долгая жизнь новой плоти» нашел свое выражение в генетических экспериментах над телом, которые в фильме проводит эксцентричный учёный Сет Брендал в маленькой обшарпанной квартире на окраине города.

Проект «Брендал-муха» начинается с безобидного опыта на неорганических тканях: чулок, снятый с ноги обворожительной журналистки Вероники успешно телепортируется. Но необученный компьютер даёт сбой, когда дело доходит до перемещения живых существ – бабуина выворачивает наизнанку, и первый тревожный звонок раздаётся глухим ударом окровавленной конечности о мутное стекло аппарата.

В ревностном порыве изменить мир своим научным открытием Сет обучает компьютер работать с органикой: уже другой примат резво выскакивает из кабинки целым и невредимым. А значит следующим звеном в эволюционной цепочке проекта должен стать сам учёный. Он совершает непоправимую ошибку: телепортирует собственное тело в пространстве, забыв о необходимых мерах безопасности. Его плоть на молекулярно-генетическом уровне скрещивается с ДНК мухи, случайно залетевшей в кабину телепода.

Необратимость эксперимента разворачивает сюжетную нить фильма. Главный герой постепенно превращается в жуткое насекомоподобное существо.

«Муха» - это один из первых анти-супергеройских манифестов. Ведь, как правило, телесные мутации в голливудских блокбастерах практически всегда обуславливают превращение обычного парня в сверхчеловека с уникальными способностями. Мухи, пауки и летучие мыши являются носителями могучего гена, который плавно встраивается в структуру ДНК героя, наделяя его способностью летать, сокрушать врагов и защищать мирных граждан.

Дэвид Кроненберг доводит это сюжетное клише до критического максимума.

Насекомое щедро награждает героя силой. Сперва он чувствует абсолютное могущество своего тела, небывалый прилив энергии. Зритель даже готов поверить, что Сет Брендал после неудачной телепортации и впрямь наденет латексный костюм, а после отправится на улицы города истреблять преступность. Но вместо супергеройской маски, на его лице вырастают язвы, гниющая кожа заменяет плащ, а вытекающая из рук слизь – паутину.

«Ты что, бодибилдер?», – спрашивает Сета случайно встреченная им в баре девушка. «Да, я создаю тела. Разбираю их на части и создаю заново», - отвечает он. Новая плоть сводит ученого с ума. Тем временем, его возлюбленная постепенно перестает видеть в нем человека. Прогрессирующая «болезнь» распространяется молниеносно, как метастазы, овладевая телом, но сохраняя нетронутыми крупицы разума.

Сет мыслит себя героем «Превращения» Франца Кафки и постепенно начинает привыкать к новой форме существования. Пугающие метаморфозы воспринимаются им как симптом, в котором нет ничего особенного. Если бы Грегор Замза в повести Кафки прошел тот же путь превращения в насекомого, что и Сет Брендал, то наверняка в 1915 году мир увидел бы самое пугающее литературное произведение из когда-либо написанных.

Чувственное начало продолжает жить в изуродованной телесной оболочке учёного, который твердо уверен, что судьба всего лишь ставит над ним эксперимент. Однако сомнения овладевают им, когда он озвучивает известный парадокс Чжуанцзы о бабочке, которой снится, что она человек: «Я насекомое, которому приснилось, что оно было человеком». Фильм обращается к зрителям с давней теологической дилеммой: что первично – душа или плоть?

Стилистика философской мысли Дэвида Кроненберга почти всегда отвечает на этот вопрос довольно просто: даже в бестелесных и безобразных мутантах живёт крупица души, сознания и воли. Герои его фильмов – деформированные куски плоти, которые, тем не менее, продолжают мыслить, любить и ненавидеть в новой, созданной режиссёром, кибернетической реальности.

«Муха» целиком и полностью построена на эстетике безобразного: крупные планы отслаивающейся кожи, белый фермент, сочащийся из тела мухи, кровь и кишки. Однако эта бутафорская пошлость не провоцирует реакцию отвращения или злобы. Как раз наоборот – она заставляет по-новому осмыслять феномен тела в его разнообразных деформациях. Таков трансгуманизм прямого действия. Только вместо футуристического дизайна протезов здесь – отвратительное куски мяса, кожи и плоти, которые на экране создают новую виртуальную телесность.

Кроненберг, видимо, вдохновившись китайской культурой отвергает идею формы, которая тормозит развитие жизни. Форма – это временной вакуум, напрямую связанный с идеей смерти. Форма подчиняет индивидуальное, превращая его в типическое. Брендал-муха – бесформенное воплощение самой жизни. Иллюстрация процессов разложения и гниения, которые всегда протекают за границами нашего восприятия.