Кинотексты
Молодые авторы о кино
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 5 СЕНТЯБРЯ 2021
ГЛУБОКИЙ СОН: МЕРТВЫЕ СПЯТ СВЕРХ МЕРЫ
Житие Филипа Марлоу, или Как влюбиться посреди перестрелки
ГЛУБОКИЙ СОН: МЕРТВЫЕ СПЯТ СВЕРХ МЕРЫ
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 05.09.2021
Житие Филипа Марлоу, или Как влюбиться посреди перестрелки
ГЛУБОКИЙ СОН: МЕРТВЫЕ СПЯТ СВЕРХ МЕРЫ
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 05.09.2021
Житие Филипа Марлоу, или Как влюбиться посреди перестрелки
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссеры: Ховард Хоукс
Страна: США
Год: 1946
Главный герой «Глубокого сна» Ховарда Хоукса, сыщик Филип Марлоу, расследует дело отставного офицера, ставшего жертвой шантажа. А кто он такой, этот ваш Марлоу? Это во вселенной фильма байки о его похождениях облетели весь Лос-Анджелес, а зрители, заставшие премьеру «Глубокого сна» в 1946-м, о дурной славе нашего подопечного, скорее всего, даже не догадывались. Кроме тех, кто зачитывался «крутыми детективами» Рэймонда Чандлера, сидя в автобусе от Сансет-бульвара до кампуса Калифорнийского университета. Писатель проявил себя как мастер «палп фикшена», чем непреднамеренно задал драматургическую основу киношного нуара. Где-то на этих страницах маячит и Филип Марлоу, впервые замеченный на большом экране именно в картине Хоукса.
Страна: США
Год: 1946
Главный герой «Глубокого сна» Ховарда Хоукса, сыщик Филип Марлоу, расследует дело отставного офицера, ставшего жертвой шантажа. А кто он такой, этот ваш Марлоу? Это во вселенной фильма байки о его похождениях облетели весь Лос-Анджелес, а зрители, заставшие премьеру «Глубокого сна» в 1946-м, о дурной славе нашего подопечного, скорее всего, даже не догадывались. Кроме тех, кто зачитывался «крутыми детективами» Рэймонда Чандлера, сидя в автобусе от Сансет-бульвара до кампуса Калифорнийского университета. Писатель проявил себя как мастер «палп фикшена», чем непреднамеренно задал драматургическую основу киношного нуара. Где-то на этих страницах маячит и Филип Марлоу, впервые замеченный на большом экране именно в картине Хоукса.
«Ледяное шампанское с двумя каплями коньяка», — лучшее средство для проветривания мозгов по версии экс-генерала Штернвуда, выступающего здесь в роли жертвы. Частный детектив Филип Марлоу, заявленный спаситель с лицом Хамфри Богарта, с ним бы не согласился. Человек его профессии привык глушить крепкое чистоганом из большого бокала, да и не пристало наемной ищейке подражать привычкам буржуа при погонах. Специфика профессии. Копаться в чужих жизнях «под ключ», с тарифом 25 долларов в день, чтобы хватало на бензин, сигареты и чаевые для симпатичных официанток. Такой породы люди, словно непокорные лошади на ипподроме, идут с поднятой головой против ветра, доводя грязную работенку до конца, чего бы это не стоило.
Сыграно как по нотам: фактурному персонажу дарим фактурного актера. В меру дерзкого для сыщика Сэма Спейда из «Мальтийского сокола» и достаточно циничного, чтобы влезть в шкуру воротилы Рика Блейна из «Касабланки». А как он заливает крепким полуденную хмарь, а как смолит, застилая табачной пеленой марокканское пограничье. Символично, что через одиннадцать лет после премьеры фильма Хоукса мистер Богарт, задыхаясь на смертном одре, с присущей ему издевкой скажет: «Я бы никогда не променял виски на мартини». Попадание не в бровь, а в глаз со сквозным через затылок — старина Хамфри шмаляет исключительно бронебойными.
Показательно, что термин «нуар» вошел в обиход французских кинокритиков почти одновременно с премьерой «Глубокого сна». Эта лента вобрала в себя весь набор черт, характерных для послевоенных «черных фильмов»: забористый нрав, колкость, звериный оскал и нездоровую любовь к антигероям с туманным прошлым и не менее туманным будущим. Антигероям разряда Филипа Марлоу, остроумного городского ронина, променявшего пригретое местечко в кабинете прокурора на изнурительную работу «в поле».
Меткий стрелок без страха и упрека, улицы научили его грациозно получать по морде и заигрывать с клиентками в самый разгар расследования. А то и вовсе признаваться в любви посреди заварушки. Прямо как жадный до внимания замужних медсестер армейский хирург Хоук Ай из олтменовского «Госпиталя M.A.S.H.», которому суждено будет констатировать победу ревизионистов в борьбе за авторитет в Новом Голливуде 70-х.
Сыграно как по нотам: фактурному персонажу дарим фактурного актера. В меру дерзкого для сыщика Сэма Спейда из «Мальтийского сокола» и достаточно циничного, чтобы влезть в шкуру воротилы Рика Блейна из «Касабланки». А как он заливает крепким полуденную хмарь, а как смолит, застилая табачной пеленой марокканское пограничье. Символично, что через одиннадцать лет после премьеры фильма Хоукса мистер Богарт, задыхаясь на смертном одре, с присущей ему издевкой скажет: «Я бы никогда не променял виски на мартини». Попадание не в бровь, а в глаз со сквозным через затылок — старина Хамфри шмаляет исключительно бронебойными.
Показательно, что термин «нуар» вошел в обиход французских кинокритиков почти одновременно с премьерой «Глубокого сна». Эта лента вобрала в себя весь набор черт, характерных для послевоенных «черных фильмов»: забористый нрав, колкость, звериный оскал и нездоровую любовь к антигероям с туманным прошлым и не менее туманным будущим. Антигероям разряда Филипа Марлоу, остроумного городского ронина, променявшего пригретое местечко в кабинете прокурора на изнурительную работу «в поле».
Меткий стрелок без страха и упрека, улицы научили его грациозно получать по морде и заигрывать с клиентками в самый разгар расследования. А то и вовсе признаваться в любви посреди заварушки. Прямо как жадный до внимания замужних медсестер армейский хирург Хоук Ай из олтменовского «Госпиталя M.A.S.H.», которому суждено будет констатировать победу ревизионистов в борьбе за авторитет в Новом Голливуде 70-х.
Гораздо позже, в 1982 году, жанрообразующий статус «Глубокого сна» будет закреплен в пародийном капустнике «Мертвые не носят клетчатого», созданном комиком Карлом Райнером. На 20% эта комедия состоит из ужимок жеребчика Стива Мартина; на оставшиеся 80 — из кадров, вырезанных из ранних черно-белых нуаров. Персонажи «Потерянного уикэнда», «Джонни Игера» и «Стеклянного ключа», стоило им очутиться в стебной вселенной Райнера, превратились из круто сваренных мизантропов в гороховых шутов при галстуках и стетсонах. Один лишь Филип Марлоу перекочевал в пространство сатиры практически без изменений. Чеканные реплики и хитрую ухмылку нарушителя спокойствия невозможно так просто перекроить на монтажном столе.
Еще сложнее сообразить сценарий для помотивчика Чандлера таким образом, чтобы публика не занималась обсуждением сюжетных дыр на выходе из кинотеатра. «Я так и не разобрался, кто там кого порешил», — изречение, которым Ховард Хоукс ехидно и, что самое главное, емко объяснил, к чему может привести давление цензуры. Известное дело, к чему — к мигреням и пересъемкам. Шишки из Warner Bros. затеяли кромсать и перелопачивать допрокатную версию «Глубокого сна» по двум причинам. Первая — табуированные темы (гомосексуализм, дистрибуция порно). Вторая — лисьи глазки актрисы Лорен Бэколл, которым, по мнению продюсеров, досталось слишком мало экранного времени.
А так ли страшен супервайзер, как его малевали? За интригой без порции виски не уследить, а герои плюют на банальную логику — да ради Бога. Доколе нам бояться сценарных качелей, когда сочные диалоги досрочно закидывают фильм в дамки. Не нужно плакать по убитому на медиане хронометража здравому смыслу, если от кадавра до кадавра лента не играет в размеренность. В 1944-м робкий налогоплательщик смотрел «Двойную страховку» Уайлдера ради твиста перед титрами. В 1949-м — терпел монологи агента Ригби в «Подкупе» Леонарда, ибо в конце поджидала эффектная перестрелка на фоне карнавальных фейерверков. Ну, а что «Глубокий сон»? Он не настаивается до финала, а подается уже забродившим. Такое кино не смакуют — проглатывают не разжевывая, так как шероховатость сценария компенсируется действием в темпе allegro, и даже чуть поживее (по меркам блокбастеров середины XX века, разумеется).
Еще сложнее сообразить сценарий для помотивчика Чандлера таким образом, чтобы публика не занималась обсуждением сюжетных дыр на выходе из кинотеатра. «Я так и не разобрался, кто там кого порешил», — изречение, которым Ховард Хоукс ехидно и, что самое главное, емко объяснил, к чему может привести давление цензуры. Известное дело, к чему — к мигреням и пересъемкам. Шишки из Warner Bros. затеяли кромсать и перелопачивать допрокатную версию «Глубокого сна» по двум причинам. Первая — табуированные темы (гомосексуализм, дистрибуция порно). Вторая — лисьи глазки актрисы Лорен Бэколл, которым, по мнению продюсеров, досталось слишком мало экранного времени.
А так ли страшен супервайзер, как его малевали? За интригой без порции виски не уследить, а герои плюют на банальную логику — да ради Бога. Доколе нам бояться сценарных качелей, когда сочные диалоги досрочно закидывают фильм в дамки. Не нужно плакать по убитому на медиане хронометража здравому смыслу, если от кадавра до кадавра лента не играет в размеренность. В 1944-м робкий налогоплательщик смотрел «Двойную страховку» Уайлдера ради твиста перед титрами. В 1949-м — терпел монологи агента Ригби в «Подкупе» Леонарда, ибо в конце поджидала эффектная перестрелка на фоне карнавальных фейерверков. Ну, а что «Глубокий сон»? Он не настаивается до финала, а подается уже забродившим. Такое кино не смакуют — проглатывают не разжевывая, так как шероховатость сценария компенсируется действием в темпе allegro, и даже чуть поживее (по меркам блокбастеров середины XX века, разумеется).
События развиваются быстро, персонажи перебрасываются остротами как гарпунщики рабочим инструментом, потому и на вычленение ляпов с очепятками времени не остается.
«Глубокий сон» сторонится структуры последовательных нуаров, движущихся на тихоходных крейсерских скоростях. «Глубокий сон» строчит как автомат, к которому присобачили ржавую дедовскую двустволку: преимуществ в бою такой тюнинг не предоставит, зато заскучать в окопе не получится. Хоуксу не занимать мастерства по делу разгона бобины, что он еще раз докажет в вестерне «Красная река». Уж если этот режиссер сумел насытить действом двухчасовой перегон скота от штата к штату, от одного дряхлого деда к другому, то Филип Марлоу и подавно не останется без приключений на свою кобуру.
Частный сыщик здесь — мессия со стволом в контексте зашоренного «хейсианства». С этим задирой на борту Хоукс оборачивает сценарную бедность детективной безделушки избытком выделки. Таким градусом страстей, когда на каждый метр пленки приходится юмор и нахрап, красотка или бандит, что вот-вот рухнет навзничь после залпа из «Томми-гана».
Новую иглу старым винилом не испортишь, особенно если на пластинке записан добротный хриплый джаз. Музыка, что родилась в кабаках Нового Орлеана, переполняет энергией и поглощает слушателя дикими звериными ритмами. «Глубокий сон» заряжает не хуже, и джазовой энергетики у фильма не отнять. От него не клонит в дрему, ведь хулиганский запал Богарта под патронажем Хоукса дает искру позлее кремня и жарче революционного костра. Иначе быть и не могло, ибо в нуаре не бывает «просто сыщиков»: либо они соответствуют статусу hard boiled, либо перед нами что угодно, но не film noir.
Редактор: Лена Черезова
«Глубокий сон» сторонится структуры последовательных нуаров, движущихся на тихоходных крейсерских скоростях. «Глубокий сон» строчит как автомат, к которому присобачили ржавую дедовскую двустволку: преимуществ в бою такой тюнинг не предоставит, зато заскучать в окопе не получится. Хоуксу не занимать мастерства по делу разгона бобины, что он еще раз докажет в вестерне «Красная река». Уж если этот режиссер сумел насытить действом двухчасовой перегон скота от штата к штату, от одного дряхлого деда к другому, то Филип Марлоу и подавно не останется без приключений на свою кобуру.
Частный сыщик здесь — мессия со стволом в контексте зашоренного «хейсианства». С этим задирой на борту Хоукс оборачивает сценарную бедность детективной безделушки избытком выделки. Таким градусом страстей, когда на каждый метр пленки приходится юмор и нахрап, красотка или бандит, что вот-вот рухнет навзничь после залпа из «Томми-гана».
Новую иглу старым винилом не испортишь, особенно если на пластинке записан добротный хриплый джаз. Музыка, что родилась в кабаках Нового Орлеана, переполняет энергией и поглощает слушателя дикими звериными ритмами. «Глубокий сон» заряжает не хуже, и джазовой энергетики у фильма не отнять. От него не клонит в дрему, ведь хулиганский запал Богарта под патронажем Хоукса дает искру позлее кремня и жарче революционного костра. Иначе быть и не могло, ибо в нуаре не бывает «просто сыщиков»: либо они соответствуют статусу hard boiled, либо перед нами что угодно, но не film noir.
Редактор: Лена Черезова
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
