ТЭЦУО: МЕТАСТАЗЫ МЕТАЛЛА

Режиссер: Синъя Цукамото
Страна: Япония
Год: 1989

По словам Дэвида Кроненберга, «основа хоррора в том, что мы не знаем, как умрём». К режиссёру мы ещё вернёмся, а его изречение можно перефразировать в виде: «мы не знаем, как выживем». Ведь страшнее физической смерти только трансформация в нечто чудовищное, потеря контроля над телом, а впоследствии и духом. Этот базовый страх обзавёлся кинематографическим ярлыком «боди-хоррор», который каждый второй голливудский ужастик старательно эксплуатирует. Самым ярким воплощение этого жанра стали творчество Синья Цукамото и его фильм «Тэцуо, железный человек».

Персонаж Технофетишиста (исполненный самим Цукамото, в оригинале — просто «парнем») балуется тем, что вставляет в себя штыри, болтики, гаечки и винтики. Зритель невольно подглядывает за противоестественными операциями. Когда одна из них начинает идти не по плану, парень выбегает из своего металлического гнезда на дорогу и попадает под машину. Её владелец клерк (Томорово Тагути) не только скидывает жертву в кювет, но и тут же занимается сексом со своей девушкой (сыграла её Кэи Фудзивара, по совместительству операторка картины). На следующий день водитель начинает с головы до пят обрастать железом, а выживший Технофетишист (уж какие тут спойлеры) мстит своему обидчику.

Сюжет фильма, конечно, играет второстепенную роль. Ну гоняются герои друг за другом и гоняются, ничего принципиально нового. Однако если рассматривать события с точки зрения психоанализа, они становятся если не закономерными, то хотя бы более осмысленными. Для юного Технофетишиста взрослый клерк приобретает очертания отцовской фигуры, которую молодой человек ненавидит и с которой желает слиться. В детстве парня до потери сознания избили арматурой, и эта травма переросла в нездоровое увлечение железом. Клерк же в своей трансформации переходит от эроса к танатосу (пенис превращается в смертоносный бур — только ради этого образа стоило снимать фильм), хотя и пытается вернуть себе человечность горячей ванной, животным сексом, употреблением пищи. Даже неопытный психолог раскусил бы видение девушки, которая содомирует героя огромным шлангом — и всё в таком духе. Просмотр «Железного человека» — максимально некомфортный опыт, самой приятной частью которого остаются сумасшедшие пробежки по улицам Токио в рапиде. Всё потеет, кровоточит и брызжет на зрителя отвратительным винегретом безумия. При этом, картина стала классикой авангарда и японского киберпанка, умным хоррором задолго до «Маяка» и «Прочь», а также настоящей наследницей немецкого экспрессионизма. За этими титулами теряется изначальная целостность авторского замысла, и чтобы вернуть его на свет, нужно задать несколько вопросов.

Во-первых, стоит ли за фильмом что-то кроме банальной технофобии и неолуддизма? Определённо, нет. Конечно, основной посыл Цукамото зациклен на том, что индустриализация убивает цивилизацию, технологии всё глубже проникают в наши жизни, а машина вскоре заменит человека. Эту пессимистическую и до сих пор актуальную идею затем воспроизведут (тогда) братья (сейчас — сестры) Вачовски в «Матрице» — в апокалиптическом образе труб и проводов, поглотивших планету. Помимо глобального страха «Тэцуо» исследует психологию жертвы, рисует пейзаж Токио 80-х и погружает зрителя в чисто японское восприятие катастрофы. Фильм можно трактовать как притчу о том, что глубоко в каждом из нас живёт монстр, или как высказывание о форме и содержании — в любом случае его феномен будет многогранным.

Во-вторых, можно ли назвать «Железного человека» оригинальным произведением в полном смысле этого слова? И да, и нет. Сам автор признаётся, что на него сильно повлияли «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта и «Видеодром» Дэвида Кроненберга. Влияние «Акиры» Кацухиро Отомо режиссёр отрицает: мол, выходили в одно время, но одноимённая манга Отомо увидела свет гораздо раньше, поэтому одинаковые имена главных героев — просто совпадение. При желании здесь можно увидеть и невидимую руку Линча с его «Головой-ластиком», напоминающей опус Цукамото (правда сюрреализм здесь заменяется гиперреализмом). С другой стороны, все мы находимся под влиянием чего-либо, и нет художника, которого бы не вдохновляло чужое искусство: тот же Кроненберг вырос из прозы Уильяма Берроуза. К тому же, психоделический хаос борьбы железа и плоти обнажает режиссёрский почерк, не лишённый визуальных находок. Трясущаяся камера, вид от первого лица, рваный монтаж, пробежки по улицам, припадочные танцы персонажей и многое другое — вполне оригинальные приёмы, дающие в результате уникальное для того времени кино.

Наконец, в-третьих, в праве ли мы утверждать, что мысли и образы в фильме не развиваются, хотя могли бы? Определённо, да. Хотя «Тэцуо» и вырос из короткометражки «Странное существо обычного размера» и зачем-то обзавёлся альтернативными сиквелом и триквелом, его можно рассматривать как цельное единичное высказывание. В нём темы не развиваются с постепенным проникновением железа в организм. Почему техническое начало, обычно ассоциируемое со стерильной чистотой, вдруг ведёт себя как болезнь? Почему Технофетишист умеет управлять металлом? Почему трансгрессия главного героя происходит столь прямолинейно? Нет ответа. Может быть, это неслучайно, ведь ключевой образ картины — тупик. Буквальный, как в сцене погони на вокзале, или в виде метафорического приговора нашей цивилизации.