Кинотексты
Молодые авторы о кино
ЭРИК ИЛЬМУРАТОВ | 5 ФЕВРАЛЯ 2021
ПРИЗРАКИ ПЛЕНКИ: РАЗГОВОРЫ О ДЕРЕВЬЯХ
Изящное документальное бадди-муви и сильнейшее деколониальное высказывание об эскапизме как бегстве от творящегося вокруг зла
ПРИЗРАКИ ПЛЕНКИ: РАЗГОВОРЫ О ДЕРЕВЬЯХ
ЭРИК ИЛЬМУРАТОВ | 05.02.2021
Изящное документальное бадди-муви и сильнейшее деколониальное высказывание об эскапизме как бегстве от творящегося вокруг зла
ПРИЗРАКИ ПЛЕНКИ: РАЗГОВОРЫ О ДЕРЕВЬЯХ
ЭРИК ИЛЬМУРАТОВ | 05.02.2021
Изящное документальное бадди-муви и сильнейшее деколониальное высказывание об эскапизме как бегстве от творящегося вокруг зла
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Сухейб Гасмельбари
Страна: Франция, Судан, Чад, Германия, Катар, ОАЭ
Год: 2019
Cultural Creative Agency и киноинститут Дохи совместно с Beat Films устраивает показы кинопремьер на платформе Qatar Film Days. В связи с этим событием мы решили подготовить рецензию на документальный фильм «Разговоры о деревьях», получивший приз зрительских симпатий на Берлинском кинофестивале в 2019 году.
Посмотреть его на платформе можно будет с 8 по 22 февраля!
Страна: Франция, Судан, Чад, Германия, Катар, ОАЭ
Год: 2019
Cultural Creative Agency и киноинститут Дохи совместно с Beat Films устраивает показы кинопремьер на платформе Qatar Film Days. В связи с этим событием мы решили подготовить рецензию на документальный фильм «Разговоры о деревьях», получивший приз зрительских симпатий на Берлинском кинофестивале в 2019 году.
Посмотреть его на платформе можно будет с 8 по 22 февраля!
Что же это за времена, когда
Разговор о деревьях кажется преступленьем,
Ибо в нем заключено молчанье о зверствах!
В Японии крылатое выражение «я не вижу зла, не слышу зла и не говорю о зле» (знаменитый символ трех обезьян, закрывающих глаза, уши и рот) означает принцип недеяния греха и отрешенности от всего ложного. Та же самая мысль в иных обстоятельствах станет преступлением — если ты игнорируешь очевидную несправедливость, то становишься ее соучастником. Именно жизни внутри несправедливой системы посвящен документальный фильм «Разговоры о деревьях» суданского режиссера Сухейба Гасмельбари. Здесь беседа о деревьях — это форма эскапизма, попытка не говорить о творящемся вокруг зле. Название фильма произносится героями лишь однажды, когда один из них цитирует стихотворение Бертольда Брехта «К потомкам».
Все в белом, словно привидения, четверо старых суданцев (признанные режиссеры, тридцать лет назад покорявшие фестивали) пытаются возродить культуру киносмотрения в стране, насколько на то хватает сил и возможностей. С высушенными солнцем и обтянутыми блестящей кожей черепами, они чувствуют себя динозаврами в новом мире междоусобных конфликтов и исламистской диктатуры, где на один кинотеатр приходится десять мечетей. После обучения в киношколах Европы они вернулись на Родину (как и снимающий их Гасмельбари), чтобы встретить полный упадок культуры и их любимого ремесла. Манар, Сулейман, Альтайеб и Ибрахим остаются оптимистами и на свои деньги восстанавливают кинотеатр «Революция», чтобы хоть кто-то смог приобщиться к прекрасному. Им противостоит бюрократический аппарат, репрессивная политика и постоянно звучащий на фоне призыв к молитве из ближайшей мечети.
«Разговоры о деревьях» сразу начинается с козырей и показывает, насколько завораживающим может быть документальное кино. Вторая по счету сцена — крайне трогательная то ли насмешка, то ли ода искусству кино. В отсутствие электричества четыре товарища притворяются, что снимают фильм: в кадре есть режиссер, оператор и ведущая «актриса». Все говорят на английском и самым серьезным образом имитируют поп-культурные представления о съемочном процессе. Ирония здесь в том, что их снимает настоящая камера, и рекурсивность порождает нечто среднее между наслаждением от подглядывания и чувством сопричастности к творчеству. Правда, восторженные лица мужчин напоминают не голливудских мэтров, а героев фильма «Безумные хозяева» Жана Руша, где жители Нигерии в состоянии транса изображали колониальные власти.
Все в белом, словно привидения, четверо старых суданцев (признанные режиссеры, тридцать лет назад покорявшие фестивали) пытаются возродить культуру киносмотрения в стране, насколько на то хватает сил и возможностей. С высушенными солнцем и обтянутыми блестящей кожей черепами, они чувствуют себя динозаврами в новом мире междоусобных конфликтов и исламистской диктатуры, где на один кинотеатр приходится десять мечетей. После обучения в киношколах Европы они вернулись на Родину (как и снимающий их Гасмельбари), чтобы встретить полный упадок культуры и их любимого ремесла. Манар, Сулейман, Альтайеб и Ибрахим остаются оптимистами и на свои деньги восстанавливают кинотеатр «Революция», чтобы хоть кто-то смог приобщиться к прекрасному. Им противостоит бюрократический аппарат, репрессивная политика и постоянно звучащий на фоне призыв к молитве из ближайшей мечети.
«Разговоры о деревьях» сразу начинается с козырей и показывает, насколько завораживающим может быть документальное кино. Вторая по счету сцена — крайне трогательная то ли насмешка, то ли ода искусству кино. В отсутствие электричества четыре товарища притворяются, что снимают фильм: в кадре есть режиссер, оператор и ведущая «актриса». Все говорят на английском и самым серьезным образом имитируют поп-культурные представления о съемочном процессе. Ирония здесь в том, что их снимает настоящая камера, и рекурсивность порождает нечто среднее между наслаждением от подглядывания и чувством сопричастности к творчеству. Правда, восторженные лица мужчин напоминают не голливудских мэтров, а героев фильма «Безумные хозяева» Жана Руша, где жители Нигерии в состоянии транса изображали колониальные власти.
Неудивительно, что работа Сухейба Гасмельбари взяла приз зрительских симпатий и приз за лучший документальный фильм на Берлинском кинофестивале в 2019 году. Это не только изящное бадди-муви (мистер Ли, можете отдохнуть со своими «Пятеро одной крови»), но и сильнейшее деколониальное высказывание. В современной культурной ситуации, когда корейский или новозеландский кинематограф стали относительным мейнстримом, африканское кино остается terra incognita для западного зрителя. Конечно, в массе своей жители суданского города между национальными картинами и «Звездными войнами» выберут второе, но это не мешает нам интересоваться самобытным суданским кино. В «Разговорах о деревьях» в качестве запасной темы спрятана попытка перестать колонизировать и экзотизировать Африку. Тут живут не бандиты и людоеды, не беженцы и голодранцы, которым нужно помочь, а образованные и интересные люди. И первым сеансом в заново открывшемся кинотеатре закономерно оказывается «Джанго Освобожденный» Квентина Тарантино — история о торжестве свободы и справедливости.
В фильме представлена уникальная культурная ситуация, когда кино становится атрибутом не будущего или настоящего, а прошлого. Если кинематограф Судана умер 30 лет назад, а спасти его пытаются лишь старики, подхватит ли кто-то их дело? Молодежи нравится смотреть кино, но они явно больше предпочитают футбол. Из-за этого возникает постоянное ощущение декаданса и пост-апокалипсиса: из осколков старого мира нужно склеить кино и культуру Судана, страдающую от десятилетий исторической тряски. Если бы это была не докудрама, а мультипликация или дорогой блокбастер, четыре режиссера-энтузиаста предстали бы величественными героями эпоса, которые решительно встают на борьбу со злом, вынимают запылившиеся орудия (кинокамеры) и свергают диктатуру бюрократов. Но в реальности «Разговоров о деревьях» революция тихая, даже когда в руках протестующих мегафон. Попытка сделать из кино политическое высказывание против тоталитарной системы и консервативной политики напоминает о классике жанра — документалке «Это не фильм» Джафара Панахи. Иранский режиссер еще ближе познакомился с репрессивным аппаратом, но точно так же не утратил мужества и любви к экранному искусству.
В фильме представлена уникальная культурная ситуация, когда кино становится атрибутом не будущего или настоящего, а прошлого. Если кинематограф Судана умер 30 лет назад, а спасти его пытаются лишь старики, подхватит ли кто-то их дело? Молодежи нравится смотреть кино, но они явно больше предпочитают футбол. Из-за этого возникает постоянное ощущение декаданса и пост-апокалипсиса: из осколков старого мира нужно склеить кино и культуру Судана, страдающую от десятилетий исторической тряски. Если бы это была не докудрама, а мультипликация или дорогой блокбастер, четыре режиссера-энтузиаста предстали бы величественными героями эпоса, которые решительно встают на борьбу со злом, вынимают запылившиеся орудия (кинокамеры) и свергают диктатуру бюрократов. Но в реальности «Разговоров о деревьях» революция тихая, даже когда в руках протестующих мегафон. Попытка сделать из кино политическое высказывание против тоталитарной системы и консервативной политики напоминает о классике жанра — документалке «Это не фильм» Джафара Панахи. Иранский режиссер еще ближе познакомился с репрессивным аппаратом, но точно так же не утратил мужества и любви к экранному искусству.
Логично было бы спросить: «какое нам дело до кинематографа далекого жаркого Судана?». Во-первых, возрождение кинотеатрального проката после пандемии актуально сейчас для всего мира, и прокатчики большинства западных стран сталкиваются с теми же проблемами, что и герои фильма. Во вторых, ситуация, когда государство выбрало консервативный курс и в любых проявлениях свободомыслия видит иностранное вмешательство, должна быть многим знакома. Недаром Сулейман звонит во ВГИК и просит помощи с поисками своего дипломного фильма — в России с культурой все хорошо, там помогут. Лучше уж иметь пропагандистское кино, чем никакого. Но не нам жалеть страну, где правят силовики и священники — мы лишь можем учиться на чужих ошибках и переставать говорить о деревьях.
Редактор: Лена Черезова
Редактор: Лена Черезова
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Поддержать «Кинотексты»
Любое Ваше пожертвование поможет развитию нашего независимого журнала.
