Кинотексты
Молодые авторы о кино
геннадий гусев | 18 СЕНТЯБРЯ 2021
ПЕТРОВЫ В ГРИППЕ: БЕСКОНЕЧНЫЙ НОВЫЙ ГОД
Фильм Кирилла Серебренникова, снятый по роману уральского писателя Алексея Сальникова, который пробирается сквозь дебри абсурдистских ситуаций, черный юмор, интертекстуальные отсылки и простые, но действенные метафоры
ПЕТРОВЫ В ГРИППЕ: БЕСКОНЕЧНЫЙ НОВЫЙ ГОД
ГЕННАДИЙ ГУСЕВ | 18.09.2021
Фильм Кирилла Серебренникова, снятый по роману уральского писателя Алексея Сальникова, который пробирается сквозь дебри абсурдистских ситуаций, черный юмор, интертекстуальные отсылки и простые, но действенные метафоры
ПЕТРОВЫ В ГРИППЕ: БЕСКОНЕЧНЫЙ НОВЫЙ ГОД
ГЕННАДИЙ ГУСЕВ | 18.09.2021
Фильм Кирилла Серебренникова, снятый по роману уральского писателя Алексея Сальникова, который пробирается сквозь дебри абсурдистских ситуаций, черный юмор, интертекстуальные отсылки и простые, но действенные метафоры
— Как убьют, тогда и звоните.
Из фильма «Петровы в гриппе»
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Кирилл Серебренников
Страна: Россия, Франция, Швейцария, Германия
Год: 2021
Петровы — обычная семья из Екатеринбурга на стыке тысячелетий. Он (Семен Серзин) — автослесарь, в свободное время увлекающийся рисованием комиксов. Она (Чулпан Хаматова) — библиотекарь. Их сын — обычный школьник.
По иронии судьбы в канун Нового года — пожалуй, самого русского, точнее, российского современного праздника — Петров-старший заболевает гриппом и приносит заболевание домой. Отец, мать и сын медленно, но верно сходят с ума: реальное смешивается с выдуманным, а вокруг разворачиваются по-гоголевски мистические события.
Фильм Кирилла Серебренникова снят по роману уральского писателя Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него». В основном следуя сюжету книге, картина задает иной тон повествования. Сквозь дебри абсурдистских ситуаций, черный юмор, интертекстуальные отсылки, простые, но действенные метафоры герои здесь путешествуют из настоящего мира в мир фантазий, в прошлое и будущее.
Страна: Россия, Франция, Швейцария, Германия
Год: 2021
Петровы — обычная семья из Екатеринбурга на стыке тысячелетий. Он (Семен Серзин) — автослесарь, в свободное время увлекающийся рисованием комиксов. Она (Чулпан Хаматова) — библиотекарь. Их сын — обычный школьник.
По иронии судьбы в канун Нового года — пожалуй, самого русского, точнее, российского современного праздника — Петров-старший заболевает гриппом и приносит заболевание домой. Отец, мать и сын медленно, но верно сходят с ума: реальное смешивается с выдуманным, а вокруг разворачиваются по-гоголевски мистические события.
Фильм Кирилла Серебренникова снят по роману уральского писателя Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него». В основном следуя сюжету книге, картина задает иной тон повествования. Сквозь дебри абсурдистских ситуаций, черный юмор, интертекстуальные отсылки, простые, но действенные метафоры герои здесь путешествуют из настоящего мира в мир фантазий, в прошлое и будущее.
Грипп — синоним дремотного равнодушия, показного безразличия, взаимонепонимания. Черствость хуже ненависти, а в произведении Серебренникова сочувствие проявляют единицы. Однако беззаботные настроения и неспешно разливающееся по комнатам и улицам благодушие также есть в ленте.
В основном это относится к воспоминаниям Петрова-старшего. Но даже эпизоды из его далекого советского детства — светлые, теплые и необыкновенно нежные — по ходу повествования превращаются в странное месиво из фантасмагории, незатейливой мелодрамы и трагикомедии. Когда взгляд невинного ребенка сменяется позицией взрослого, то Снегурочка вдруг оказывается обычной Мариной (Юлия Пересильд) — девушкой с кипой нерешенных проблем в личной жизни и неясными перспективами, а окружающие мальчика родные, близкие и знакомые — простыми людьми, которых за углом подстерегает тотальное разочарование в жизни, других и самих себе.
Такие же чувства обуревают близкого друга главного героя — писателя-неудачника Ивана в исполнении как никогда обаятельного Ивана Дорна. Он никак не может осуществить свою мечту стать великим писателем. Словно бы пытаясь опровергнуть знаменитое выражение Константина Станиславского «любите искусство в себе, а не себя в искусстве», Иван пытается поставить себя выше своего творчества.
Получится ли это у него? Подобный вопрос, равно как и многие другие звучащие в постановке, Серебренников оставляет без ответа.
В основном это относится к воспоминаниям Петрова-старшего. Но даже эпизоды из его далекого советского детства — светлые, теплые и необыкновенно нежные — по ходу повествования превращаются в странное месиво из фантасмагории, незатейливой мелодрамы и трагикомедии. Когда взгляд невинного ребенка сменяется позицией взрослого, то Снегурочка вдруг оказывается обычной Мариной (Юлия Пересильд) — девушкой с кипой нерешенных проблем в личной жизни и неясными перспективами, а окружающие мальчика родные, близкие и знакомые — простыми людьми, которых за углом подстерегает тотальное разочарование в жизни, других и самих себе.
Такие же чувства обуревают близкого друга главного героя — писателя-неудачника Ивана в исполнении как никогда обаятельного Ивана Дорна. Он никак не может осуществить свою мечту стать великим писателем. Словно бы пытаясь опровергнуть знаменитое выражение Константина Станиславского «любите искусство в себе, а не себя в искусстве», Иван пытается поставить себя выше своего творчества.
Получится ли это у него? Подобный вопрос, равно как и многие другие звучащие в постановке, Серебренников оставляет без ответа.
Режиссер изображает захватившую героев в плен курносую обыденность гротескно, немного по-театральному. То тут, то там, словно на пыльных подмостках сцены, он разбрасывает подсказки и яркие символы. Вот ярким восклицательным знаком загораются на стенах надписи «Увы», «До свадьбы не доживешь» или неожиданно объявляется яркий персонаж Юрия Колокольникова с инициалами, складывающимися в недвусмысленное «А.И.Д.», или нескладно начинается (но начинается!) утренник в далеком-далеком (фигурально и прямолинейно) ТЮЗе — полигоне взрослой жизни.
Хватает и других знаков: Петров-младший выздоравливает, используя таблетку аспирина из 1979 года (в фильме Серебренникова как будто повисает вопрос: сколько еще отголоски советских успехов, пусть зачастую идеализированных и достигавшихся неоправданно высокими усилиями, будут держать на плаву российские спорт, здравоохранение, промышленность?), персонаж Ивана Дорна подозрительно похож на Николая Васильевича Гоголя, а супруга Петрова-старшего Нурлыниса после заболевания напоминает феминизированную героиню комикса — она с легкостью расправляется с мужчинами, которые, по ее мнению, представляют угрозу обществу.
Упорядоченное и хаотичное, детское и взрослое, наивное и циничное, торжественное и будничное сосуществуют в фильме органично. Нельзя однозначно сказать, шутит режиссер или говорит серьезно, как он относится к своим героям, кому симпатизирует. Но по признанию самого Серебренникова, метамодерн ему близок, как жигулевское пиво.
Вообще, в картине можно отыскать немало ассоциаций с древними мифами и легендами, классической русской литературой, историей Советского Союза и даже личной фильмографией автора.
Хватает и других знаков: Петров-младший выздоравливает, используя таблетку аспирина из 1979 года (в фильме Серебренникова как будто повисает вопрос: сколько еще отголоски советских успехов, пусть зачастую идеализированных и достигавшихся неоправданно высокими усилиями, будут держать на плаву российские спорт, здравоохранение, промышленность?), персонаж Ивана Дорна подозрительно похож на Николая Васильевича Гоголя, а супруга Петрова-старшего Нурлыниса после заболевания напоминает феминизированную героиню комикса — она с легкостью расправляется с мужчинами, которые, по ее мнению, представляют угрозу обществу.
Упорядоченное и хаотичное, детское и взрослое, наивное и циничное, торжественное и будничное сосуществуют в фильме органично. Нельзя однозначно сказать, шутит режиссер или говорит серьезно, как он относится к своим героям, кому симпатизирует. Но по признанию самого Серебренникова, метамодерн ему близок, как жигулевское пиво.
Вообще, в картине можно отыскать немало ассоциаций с древними мифами и легендами, классической русской литературой, историей Советского Союза и даже личной фильмографией автора.
Связь с реальностью воссоздается и при помощи многочисленных камео. В фильме обнаруживаются поэты Всеволод Емелин, Андрей Родионов, Юлий Гуголев, журналистка и публицистка Анна Наринская, главред «Сеанса» Любовь Аркус.
Жажда наживы, славы и секса, нежелание слушать и слышать близкого ведут протагонистов из реального мира на кладбище, а затем в подземное царство. Саундтреком на их пути выступает написанная специально для «Петровых в гриппе» композиция рэпера Хаски «Реванш» с меткими строками: «В капсульной гостинице под землей / В развалинах рта колосится вой / Последний гроб разевает рот / Последний труп покидает гроб». Вместе с ним музыкально историю сопровождают Егор Летов, сыгранный на аккордеоне Вивальди, Гендель, группа «Ноль» и другие.
Серебренников неплохо играет со стилем. Если он показывает идиллическое, почти ветхозаветное детство Петрова, то поворачивает тумблер регулировки цвета на теплые оттенки, переключает камеру на вид от первого лица и сужает пространство кадра. Таким образом, полностью меняется атмосфера — вместо сумбурного галлюцинаторного бреда ощущаются покой и умиротворение. Если постановщик демонстрирует советские семидесятые, которые по сути являются «родителями» современной России, то правдоподобно имитирует «постоттепельный» период отечественного кино.
Помогает в этом Серебренникову оператор Владислав Опельянц («Статский советник», «12», «Лето»). Получивший на Каннском кинофестивале профильную награду кинематографист по полной передает лихорадочное состояние героев — его камера то взлетает в небеса, то спускается к самой земле, залихватски меняет углы обзоров, проходит сквозь стены и обстоятельно вглядывается в лица главных героев. Опельянц вытворяет настоящие чудеса, когда сопровождает персонажей в их отчаянном путешествии между мирами. Пусть оно происходит лишь в их воспаленном воображении.
Жажда наживы, славы и секса, нежелание слушать и слышать близкого ведут протагонистов из реального мира на кладбище, а затем в подземное царство. Саундтреком на их пути выступает написанная специально для «Петровых в гриппе» композиция рэпера Хаски «Реванш» с меткими строками: «В капсульной гостинице под землей / В развалинах рта колосится вой / Последний гроб разевает рот / Последний труп покидает гроб». Вместе с ним музыкально историю сопровождают Егор Летов, сыгранный на аккордеоне Вивальди, Гендель, группа «Ноль» и другие.
Серебренников неплохо играет со стилем. Если он показывает идиллическое, почти ветхозаветное детство Петрова, то поворачивает тумблер регулировки цвета на теплые оттенки, переключает камеру на вид от первого лица и сужает пространство кадра. Таким образом, полностью меняется атмосфера — вместо сумбурного галлюцинаторного бреда ощущаются покой и умиротворение. Если постановщик демонстрирует советские семидесятые, которые по сути являются «родителями» современной России, то правдоподобно имитирует «постоттепельный» период отечественного кино.
Помогает в этом Серебренникову оператор Владислав Опельянц («Статский советник», «12», «Лето»). Получивший на Каннском кинофестивале профильную награду кинематографист по полной передает лихорадочное состояние героев — его камера то взлетает в небеса, то спускается к самой земле, залихватски меняет углы обзоров, проходит сквозь стены и обстоятельно вглядывается в лица главных героев. Опельянц вытворяет настоящие чудеса, когда сопровождает персонажей в их отчаянном путешествии между мирами. Пусть оно происходит лишь в их воспаленном воображении.
Несмотря на отсутствие явных внешних атрибутов, перманентно сужающееся пространство в противовес расширяющемуся сознанию (не по вине наркотического опьянения, но в результате прогрессирования болезни и употребления спиртных напитков) доводит людей до бессильного отчаяния, имя которому — апатия.
Ведь в конечном итоге все мы — загрипповавшие Петровы, которые обречены раз за разом проживать предновогодние тягостно-томительные, но одновременно с этим горячо ожидаемые холодные дни: громкие и пьяные. В этом парадоксе — наши радости и горести. А сам главный праздник страны, кажется, так никогда и не наступит. В бесконечном ожидании чуда хочется упасть лицом в грязно-белый снег и забыться беспробудным гипнотическим сном.
Редактор: Лена Черезова
Ведь в конечном итоге все мы — загрипповавшие Петровы, которые обречены раз за разом проживать предновогодние тягостно-томительные, но одновременно с этим горячо ожидаемые холодные дни: громкие и пьяные. В этом парадоксе — наши радости и горести. А сам главный праздник страны, кажется, так никогда и не наступит. В бесконечном ожидании чуда хочется упасть лицом в грязно-белый снег и забыться беспробудным гипнотическим сном.
Редактор: Лена Черезова
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
