ШЕПОТ СЕРДЦА: БЕСКОНЕЧНОЕ ЛЕТО, ГНОМЫ И КОТ, КОТОРЫЙ УЧИТ ЖИТЬ СЧАСТЛИВО

Несколько месяцев я не мог собраться с мыслями, потому как фильм иррационально идеален. Он воздействовал не на рациональное, напротив, на чувственное восприятие.

Как по мне, любой просмотр кино — это приглашение зрителя на танец. Режиссер своим фильмом протягивает руку, и ежели что-то отзывается в душе зрителя — они пускаются в метафорический пляс то ли в лимбе, то ли в линчевском трансцендентном поле. Двигаются оба: и режиссер, предлагающий свой взгляд, и зритель, этот взгляд трактующий.

(танец с Миядзаки был одним из самых выразительных и залихватских в моей жизни; это такое же абсолютное взаимопонимание, как в шахматной партии, где на G4 соперник сыграл H5)

Отчего, с одной стороны, невероятно трудно посредством слов отобразить столь сильные переживания, а с другой, никак не хочется разрушать то волшебство и особую магию кино, влезая с кинокритической лупой и в фильм, и в собственные ощущения. Посему далее будет минимум слов про сюжет и предмет, сосредоточимся на смыслах, чувствах, мишуре вокруг.

Действительно, отчего-то и внезапно кадры залитых теплым солнцем и утопающих в зелени спальных районов западного пригорода Токио пробудили ностальгические воспоминания о летних каникулах в средних классах. Какое-то ощущение бесконечного лета. Лета, полного прогулок с друзьями, новых книг, дурачеств, приключений, одним из которых, быть может, станет первая, местами неловкая и нелепая, но все же влюбленность.

В центре сюжета — жизнь юной девушки Сидзуку. Тот самый slice of life, ломтик жизни со всеми традиционно «не экранными» — не двигающими сюжет — подробностями. Ворох смыслов, идей, деталей, историй, переплетающихся в стройный и трогательный мелодичный рисунок. Это действительно сложно описать, ведь «прямое» описание действий, происходящих по сюжету, будет малопонятным и неинформативным — буквально как читать (а не петь) текст песни, притом не слыша мелодии. А «образное» под силу разве что Джойсу.

Изначально на месте известной всем любителям посидеть-поучить и посидеть-потупить лоу-фай-гёрл сидела Сидзуку. Вы наверняка заметите узнаваемый кадр по ходу фильма. Разумеется, авторские права — все дела — образ пришлось немного перефантазировать. Один этот факт многое объяснит о тоне и атмосфере кино.

В какой-то момент, ближе к середине фильма приходит осознание ожидания сказки. Складывается ощущение, что вот-вот и кот окажется говорящим, вот-вот окажется, что в саду живут гномы, ищущие самоцветы, вот-вот фигурка в антикварном магазине оживет и унесет в волшебную страну, вот-вот… Здесь даже не хочется писать никаких «но» или «однако», потому как сама жизнь на экране оказывается самой увлекательной и будоражащей сказкой.

Фильм полон того ощущения, которое остается после хорошего концерта классической музыки. Как только музыканты перестали играть, и слушатель находится на зыбкой грани между двух миров — веер образов еще теплится в душе, но реальность уже постепенно начинает обращать на себя внимание.

«Если ты найдёшь в себе драгоценный камень, важно потратить время на его огранку», — одна из наиболее запоминающихся цитат картины. Судзуки только-только вступила в тот возраст, когда ребенку начинают доверять серьезные решения, и уже всерьез интересуются выбором профессии. Зачастую общество и родители настаивают на том, чтобы будущий благоразумный гражданин (или гражданка в случае Судзуки) встал на проверенные рельсы, везущие по остановкам «школа — ВУЗ — работа — женитьба — дети». На пункте «дети» уроборос кусает себя за хвост, и цикл начинается вновь. Данная тема особенно остро существует в Японии, где довлеют традиционные ценности. Хотя фильм развивает сюжет на общечеловеческом уровне так, что все чувства и глобальнее — жизнь юной японской девушки — понятны, пожалуй, каждому, даже за тысячи километров от ее родного Токио. Судзуки решает развить писательское мастерство, ступив на шаткий и валкий, нетривиальный и малоизведанный, а оттого трудный путь. Она решает рискнуть и побороться за лучшее для себя, но наталкивается на непонимание и осуждение со стороны близких. Несмотря на это, она упорно трудится и медленно, шаг за шагом идет к своему призванию, к становлению и утверждению душевной идентичности.

Главное, не прожить в потемках, как премудрый пискарь. Вспомните, к чему привела спокойная, как Марк Феликс, тихая, как пьеса «4'33''», надежная, как дебют «русская партия», игра Яна Непомнящего в Торонто. Ни одного поражения, но при этом много ничьих, чего не хватило для победы в шахматном турнире. В шахматах, как и в жизни, так нельзя — нужно рисковать, быть авантюристом. Стремиться найти себя, а после долго и упорно, несмотря ни на что, трудиться в выбранном направлении.

(как вы могли догадаться, автор текста находится в своем «шахматном периоде»)