Кинотексты
Молодые авторы о кино
АРТЕМ ШИПУНОВ | 8 МАЯ 2020
ПЕРВЫЙ КИНОГЕРОЙ СТРАНЫ СОВЕТОВ
«Максим» как культовый советский киногерой с уникальной историей появления и существования в культурном поле
ПЕРВЫЙ КИНОГЕРОЙ СТРАНЫ СОВЕТОВ
АРТЕМ ШИПУНОВ | 08.05.2020
«Максим» как культовый советский киногерой с уникальной историей появления и существования в культурном поле
ПЕРВЫЙ КИНОГЕРОЙ СТРАНЫ СОВЕТОВ
АРТЕМ ШИПУНОВ | 08.05.2020
«Максим» как культовый советский киногерой с уникальной историей появления и существования в культурном поле
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
В XX веке мировой кинематограф породил немало киногероев — уникальных персонажей-брендов, изначально создававшихся для конкретных картин, но сумевших вырваться за рамки оных и получить новую жизнь в мире сиквелов, камео, книжных, анимационных и графических адаптаций, мерчендайза и фанатского творчества. Конечно, больше всего в деле создания подобных образов в прошлом столетии преуспел Голливуд — настоящая кузница киногероев, подарившая миру блистательную плеяду искателей приключений, благородных разбойников, хладнокровных ковбоев, крутых полицейских и роботов-убийц, начиная с Зорро, первый фильм о котором увидел свет ещё в далёком 1920 году, и заканчивая условными Джоном «Крепким орешком» МакКлейном и Терминатором. Кинематографисты Европы и Азии не отставали от заокеанских коллег. Результатом их трудов стали многочисленные киногерои с национальным колоритом, вроде непутевых французских жандармов или гигантских монстров из японских фильмов в жанре «токусацу».
А что же наши? Были ли в отечественном кино свои культовые персонажи, аналогичные зарубежным? Да были, куда ж без них. Чего стоит один только легендарный красноармеец Сухов, ушедший в закат в финале «Белого солнца пустыни» (1969), чтобы сначала вернуться к поклонникам с камео в «Приключениях Петрова и Васечкина» (1984), а позже, уже в постсоветские годы, воскреснуть в многочисленных фанатских адаптациях самых разных жанров и форм, от манги и комиксов, до, уж простите, песни Аркадия Укупника.
А ведь были ещё Неуловимые мстители, всем известная трилогия о которых, кстати, является ремейком оригинальной ленты «Красные дьяволята» 1923 года, была неподражаемая гайдаевская троица: Трус, Балбес и Бывалый, популярная настолько, что советские аниматоры даже «телепортировали» её образ в мультфильмы про Бременских музыкантов. Но наш сегодняшний текст не об этих товарищах. Он об одном из тех, с кого история с киногероями в родной стране когда-то начиналась. И зовут его — Максим.
А что же наши? Были ли в отечественном кино свои культовые персонажи, аналогичные зарубежным? Да были, куда ж без них. Чего стоит один только легендарный красноармеец Сухов, ушедший в закат в финале «Белого солнца пустыни» (1969), чтобы сначала вернуться к поклонникам с камео в «Приключениях Петрова и Васечкина» (1984), а позже, уже в постсоветские годы, воскреснуть в многочисленных фанатских адаптациях самых разных жанров и форм, от манги и комиксов, до, уж простите, песни Аркадия Укупника.
А ведь были ещё Неуловимые мстители, всем известная трилогия о которых, кстати, является ремейком оригинальной ленты «Красные дьяволята» 1923 года, была неподражаемая гайдаевская троица: Трус, Балбес и Бывалый, популярная настолько, что советские аниматоры даже «телепортировали» её образ в мультфильмы про Бременских музыкантов. Но наш сегодняшний текст не об этих товарищах. Он об одном из тех, с кого история с киногероями в родной стране когда-то начиналась. И зовут его — Максим.
РОЖДЕНИЕ МАКСИМА
Своим рождением наш герой обязан знаменитому режиссерскому дуэту Григория Козинцева и Леонида Трауберга, взявшемуся в начале 1930-х годов за постановку фильма «Большевик», посвященного молодости знаменитого революционера-подпольщика, а позже — видного советского дипломата, наркома иностранных дел СССР Максима Литвинова. По ходу написания сценария от опоры на факты из биографии реального партийного чиновника было решено отказаться в пользу создания более самостоятельного персонажа, сочетавшего в себе характерные черты традиционного фольклорного героя, своего рода Иванушки-дурачка, и типичного представителя питерского революционного пролетариата 1910-х годов. В напоминание о первоначальном замысле, главному герою картины сохранили лишь имя несостоявшегося прототипа (кстати, в дальнейшем кино-Максим так и не получит собственных отчества и фамилии, навсегда оставшись просто Максимом).
Картина, получившая, в итоге, название «Юность Максима», вышла на экраны советских кинотеатров в январе 1935 года. Ленту ожидал оглушительный успех — сохранились свидетельства, что только в Ленинграде за первые две недели проката её посмотрело около полумиллиона человек (и это при том, что всего в городе на Неве тогда проживало меньше трех миллионов). Кроме того, за несколько недель до официального релиза «Юность Максима» посмотрели «в верхах», где фильм встретили очень тепло. В частности, до нас дошёл лестный отзыв о фильме Сталина: «Хорошая картина. Смотрю уже третий раз и открываю в ней все новые и новые черты. Тема ее страшно трудная, ведь все в ней строится не на подъеме движения, ибо показываются годы реакции, не на кульминации революции, а на буднях революционной подпольной борьбы в эпоху самой мрачной реакции. Художники, взявшиеся за эту постановку, действительно пошли на труднейшее дело и с ним хорошо справились»[1].
Картина, получившая, в итоге, название «Юность Максима», вышла на экраны советских кинотеатров в январе 1935 года. Ленту ожидал оглушительный успех — сохранились свидетельства, что только в Ленинграде за первые две недели проката её посмотрело около полумиллиона человек (и это при том, что всего в городе на Неве тогда проживало меньше трех миллионов). Кроме того, за несколько недель до официального релиза «Юность Максима» посмотрели «в верхах», где фильм встретили очень тепло. В частности, до нас дошёл лестный отзыв о фильме Сталина: «Хорошая картина. Смотрю уже третий раз и открываю в ней все новые и новые черты. Тема ее страшно трудная, ведь все в ней строится не на подъеме движения, ибо показываются годы реакции, не на кульминации революции, а на буднях революционной подпольной борьбы в эпоху самой мрачной реакции. Художники, взявшиеся за эту постановку, действительно пошли на труднейшее дело и с ним хорошо справились»[1].
МАКСИМ И СИКВЕЛЫ
Естественно, после столь грандиозного успеха, публика требовала от авторов фильма продолжения истории полюбившегося киногероя. И оно не заставило себя ждать. Благо, к нему располагала и открытая концовка «Юности». В 1937 году свет увидела вторая часть приключений питерского большевика, получившая название «Возвращение Максима». До боли знакомая словесная формула, не правда ли? Сколько будет этих сиквелов — «возвращений» любимых героев в истории мирового кино последующих лет, по пальцам не перечесть… Ну, а следом за вторым пришло время и третьего фильма о Максиме. Он появился на экранах в 1938 году под названием «Выборгская сторона». Если в предыдущих сериях действие происходило в предреволюционные годы и было, в основном, сосредоточено на конспиративной работе низового актива партии большевиков, то теперь авторы перенесли сюжет в 1917 год: Максим участвует в штурме Зимнего дворца, работает в Смольном, где встречается с Лениным, Сталиным и Свердловым, отправляется на оборону Петрограда.
Богатые на юмор и романтику приключения первого фильма в продолжениях вытесняются суровым, а местами и вовсе довольно мрачным политическим триллером, что, в целом, не удивительно, учитывая, в какие годы эти картины увидели свет. Тем не менее, сиквелы не уступали по популярности первой части, а Максим к концу 1930-х стал, вероятно, главным советским киногероем (хотя к этому моменту у него уже появилось немало конкурентов).
В киноведческих работах разных лет можно встретить немало рассуждений о причинах всесоюзного успеха Трилогии о Максиме. Одни находят их в умело подобранном авторами картины сочетании фольклорных архетипов и революционной романтики, другие, например, Нина Зоркая, определяют последние «в трех опорах: юмор, лиричность, темп. В трилогии много смешного, особенно в „Юности“: забавные сцены, остроумные реплики, комичные qui pro quo (один вместо другого), и все это авторы бесстрашно включают в самые серьезные и, кажется, трагические сцены» [2]. Соглашаясь с вышесказанным, отметим, что все фильмы трилогии — это ещё и просто хорошо написанные, хорошо снятые и хорошо сыгранные работы. Наравне с дуэтом режиссеров, ещё одним полноправным «отцом» Максима, по праву, следует считать актёра Бориса Чиркова, не только талантливо воплотившего созданный Козинцевым и Траубергом сценарный образ лукавого, но добродушного, бесстрашного, но очень простого и человечного питерского революционера на экране, но и замечательно исполнившего заглавную песню фильмов про «Шар голубой», ставшую после этого поистине народной.
Богатые на юмор и романтику приключения первого фильма в продолжениях вытесняются суровым, а местами и вовсе довольно мрачным политическим триллером, что, в целом, не удивительно, учитывая, в какие годы эти картины увидели свет. Тем не менее, сиквелы не уступали по популярности первой части, а Максим к концу 1930-х стал, вероятно, главным советским киногероем (хотя к этому моменту у него уже появилось немало конкурентов).
В киноведческих работах разных лет можно встретить немало рассуждений о причинах всесоюзного успеха Трилогии о Максиме. Одни находят их в умело подобранном авторами картины сочетании фольклорных архетипов и революционной романтики, другие, например, Нина Зоркая, определяют последние «в трех опорах: юмор, лиричность, темп. В трилогии много смешного, особенно в „Юности“: забавные сцены, остроумные реплики, комичные qui pro quo (один вместо другого), и все это авторы бесстрашно включают в самые серьезные и, кажется, трагические сцены» [2]. Соглашаясь с вышесказанным, отметим, что все фильмы трилогии — это ещё и просто хорошо написанные, хорошо снятые и хорошо сыгранные работы. Наравне с дуэтом режиссеров, ещё одним полноправным «отцом» Максима, по праву, следует считать актёра Бориса Чиркова, не только талантливо воплотившего созданный Козинцевым и Траубергом сценарный образ лукавого, но добродушного, бесстрашного, но очень простого и человечного питерского революционера на экране, но и замечательно исполнившего заглавную песню фильмов про «Шар голубой», ставшую после этого поистине народной.
МАКСИМ, КАМЕО И ЧЕТВЕРТЫЕ СТЕНЫ
Всенародная, сохранявшаяся на протяжении нескольких десятилетий популярность Максима стала возможна не только благодаря содержательным качествам фильмов о нём. В не меньшей степени «феномен Максима» был обусловлен тем формальным приёмами, с помощью которых наш киногерой взаимодействовал со своим зрителем. И здесь, в очередной раз, заслуживают самой высокой оценки Козинцев и Трауберг, не стеснявшиеся применять при создании кинотрилогии самые современные для тех лет художественные решения. К примеру, для них ничего не стоило «сломать» пресловутую «четвертую» стену. В концовке «Выборгской стороны», попрощавшись с героиней на экране, уходящий на фронт Максим поворачивается в зрительный зал и… До свидания, товарищи! И, что характерно, не обманул, действительно, «до свидания». Хотя и обманывать было не нужно, поскольку зритель уже прекрасно знал, что их любимый герой не пропадёт в горниле Гражданской войны. Ведь ещё годом ранее на советских экранах состоялось два возвращения Максима.
О первом, официальном «Возвращении» 1937 года, являющемся частью Трилогии о Максиме, мы уже писали выше. Второе произошло в том же году в форме камео в печально известном фильме Фридриха Эрмлера «Великий гражданин» — великолепно поставленном политическом триллере, экранизирующем официальную для второй половины 1930-х годов позицию советского государства по происходящему в стране, и от этого — еще более мрачном и пугающем. Картина повествует о вымышленном лидере большевиков Ленинграда — товарище Шахове, талантливом организаторе и вдохновителе социалистического строительства, боровшемся с засевшими «на местах» троцкистско-зиновьевскими саботажниками, но, в итоге, павшем жертвой их подлого заговора. В образе Шахова читается жирный и недвусмысленный намёк на убитого в 1934 году реального ленинградского партийного вождя — Сергея Кирова, а финальный посыл картины прост и понятен. Ну, а Максим-Чирков, постаревший и отпустивший усы, но не утративший былой иронии и целеустремленности, появляется в этом фильме в нескольких эпизодах, естественно выступая соратником Шахова.
Но и на этом экранная биография Максима не заканчивается. С началом Великой Отечественной войны наш герой вновь возвращается в кинотеатры, дабы поддержать сражающихся соотечественников. Очередное возвращение Максима происходит в первом выпуске альманаха «Боевой киносборник» (1941) и представляет собой настоящий апофеоз пробивания «четвертых стен». Короткометражный эпизод под названием «Встреча с Максимом» начинается с того, чем закончилась «Выборгская сторона» — уходящий на фронт Гражданской войны Максим смотрит в зал и прощается со зрителями, среди которых оказываются красноармейцы, готовящиеся к отправке на фронты Великой Отечественной. И тут киногерой окончательно преодолевает границу кино и реальности — выходит в зал, дабы напомнить молодому поколению о подвигах красногвардейцев 1918 года. После чего вновь обращается к реальным зрителям (то есть, фактически, пробивает «четвёртую стену» вторично) и исполняет обновленный вариант своей легендарной песни. И на этой сцене фильмография Максима всё-таки завершается. Но история наша не завершается.
О первом, официальном «Возвращении» 1937 года, являющемся частью Трилогии о Максиме, мы уже писали выше. Второе произошло в том же году в форме камео в печально известном фильме Фридриха Эрмлера «Великий гражданин» — великолепно поставленном политическом триллере, экранизирующем официальную для второй половины 1930-х годов позицию советского государства по происходящему в стране, и от этого — еще более мрачном и пугающем. Картина повествует о вымышленном лидере большевиков Ленинграда — товарище Шахове, талантливом организаторе и вдохновителе социалистического строительства, боровшемся с засевшими «на местах» троцкистско-зиновьевскими саботажниками, но, в итоге, павшем жертвой их подлого заговора. В образе Шахова читается жирный и недвусмысленный намёк на убитого в 1934 году реального ленинградского партийного вождя — Сергея Кирова, а финальный посыл картины прост и понятен. Ну, а Максим-Чирков, постаревший и отпустивший усы, но не утративший былой иронии и целеустремленности, появляется в этом фильме в нескольких эпизодах, естественно выступая соратником Шахова.
Но и на этом экранная биография Максима не заканчивается. С началом Великой Отечественной войны наш герой вновь возвращается в кинотеатры, дабы поддержать сражающихся соотечественников. Очередное возвращение Максима происходит в первом выпуске альманаха «Боевой киносборник» (1941) и представляет собой настоящий апофеоз пробивания «четвертых стен». Короткометражный эпизод под названием «Встреча с Максимом» начинается с того, чем закончилась «Выборгская сторона» — уходящий на фронт Гражданской войны Максим смотрит в зал и прощается со зрителями, среди которых оказываются красноармейцы, готовящиеся к отправке на фронты Великой Отечественной. И тут киногерой окончательно преодолевает границу кино и реальности — выходит в зал, дабы напомнить молодому поколению о подвигах красногвардейцев 1918 года. После чего вновь обращается к реальным зрителям (то есть, фактически, пробивает «четвёртую стену» вторично) и исполняет обновленный вариант своей легендарной песни. И на этой сцене фильмография Максима всё-таки завершается. Но история наша не завершается.
МАКСИМ — ФАНАТАМ
Триумфальное шествие Максима по экранам не закончилось в 1941 году. И хотя новых фильмов о любимце миллионов больше не выходило, Трилогию регулярно продолжали показывать на фестивалях и различного рода ретроспективных сеансах как в СССР, так и за рубежом (да, Максим был неплохо известен западному зрителю, а первая лента о его приключениях даже удостоилась награды Национального совета кинокритиков США за лучший зарубежный фильм). Таким образом, вокруг нашего киногероя сложилась весьма неплохая для своего времени фанбаза. А какой фанат не мечтает о небольшой реликвии, связывающей его с любимым персонажем?
И такие реликвии, а, по сути, обычный фанатский мерчандайз, стали появляться. Да, советский фанатский мерч. Да, с киногероем из историко-революционного фильма 1930-х годов. Конечно, по своему разнообразию он не идёт ни в какое сравнение с современным ассортиментом товаров для гиков. Но, всё-таки, что же это были за предметы? В первую очередь, конечно, книги. Сборники с текстами сценариев и воспоминаниями съёмочной группы, а также сувенирные буклеты с кадрами из фильмов Трилогии, начали издаваться ещё в 1930-е и продолжали выходить вплоть до 1980-х годов. Во-вторых, открытки. Как штучные, так и «гармошки». Некоторые из них до сих пор можно купить на интернет-аукционах для коллекционеров. А были ещё и значки, диафильмы, плакаты…
Наконец, нельзя не упомянуть ещё один немаловажный эпизод проникновения Максима в жизнь сотен тысяч соотечественников. Ещё в 1930-е став, фактически, классическим советским киногероем, Максим был удостоен редкой чести фигурировать в облике и названии нескольких кинотеатров «родного» Ленинграда. О ленинградской-петербургской кино-архитектуре мы уже подробно рассказывали в соответствующей статье, так что здесь напомним вкратце. Впервые образ Максима был увековечен в 1936 году в виде барельефа на фасаде кинотеатра «Гигант» на пл. Калинина. А в 1968 году «Максимом» был назван кинотеатр на Ланском шоссе, 35.
Редактор: Лена Черезова
И такие реликвии, а, по сути, обычный фанатский мерчандайз, стали появляться. Да, советский фанатский мерч. Да, с киногероем из историко-революционного фильма 1930-х годов. Конечно, по своему разнообразию он не идёт ни в какое сравнение с современным ассортиментом товаров для гиков. Но, всё-таки, что же это были за предметы? В первую очередь, конечно, книги. Сборники с текстами сценариев и воспоминаниями съёмочной группы, а также сувенирные буклеты с кадрами из фильмов Трилогии, начали издаваться ещё в 1930-е и продолжали выходить вплоть до 1980-х годов. Во-вторых, открытки. Как штучные, так и «гармошки». Некоторые из них до сих пор можно купить на интернет-аукционах для коллекционеров. А были ещё и значки, диафильмы, плакаты…
Наконец, нельзя не упомянуть ещё один немаловажный эпизод проникновения Максима в жизнь сотен тысяч соотечественников. Ещё в 1930-е став, фактически, классическим советским киногероем, Максим был удостоен редкой чести фигурировать в облике и названии нескольких кинотеатров «родного» Ленинграда. О ленинградской-петербургской кино-архитектуре мы уже подробно рассказывали в соответствующей статье, так что здесь напомним вкратце. Впервые образ Максима был увековечен в 1936 году в виде барельефа на фасаде кинотеатра «Гигант» на пл. Калинина. А в 1968 году «Максимом» был назван кинотеатр на Ланском шоссе, 35.
Редактор: Лена Черезова
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/56193
portal-slovo.ru/art/35974.php
