Кинотексты
Молодые авторы о кино
ЭРИК ИЛЬМУРАТОВ | 1 ОКТЯБРЯ 2020
ДЯДЮШКА БУНМИ: ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ САНСАРЫ
Турне по прошлым и будущим реинкарнациям, где личность сливается с природой и мирозданием, от режиссера Апичатпонга Вирасетакула
ДЯДЮШКА БУНМИ: ОСОБЕННОСТИ
НАЦИОНАЛЬНОЙ САНСАРЫ
ЭРИК ИЛЬМУРАТОВ | 01.10.2020
Турне по прошлым и будущим реинкарнациям, где личность сливается с природой и мирозданием, от режиссера Апичатпонга Вирасетакула
ДЯДЮШКА БУНМИ: ОСОБЕННОСТИ
НАЦИОНАЛЬНОЙ САНСАРЫ
НАЦИОНАЛЬНОЙ САНСАРЫ
ЭРИК ИЛЬМУРАТОВ | 01.10.2020
Турне по прошлым и будущим реинкарнациям, где личность сливается с природой и мирозданием, от режиссера Апичатпонга Вирасетакула
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Апичатпонг Вирасетакул
Страны: Таиланд, Германия, Франция, Великобритания, Нидерланды, Испания
Год: 2010
Если человек обречен на смерть, западная цивилизация предлагает ему напоследок вкусить удовольствий, увидеть море («Достучаться до небес»), закрыть гештальты. Считается, что японская культура видит один выход: нужно выполнить долг перед обществом («Жить»). В России принято нравственно страдать и искать утешения у родственников. А что предлагает Таиланд? Эта южноазиатская страна отправляет своих детей в непростое турне по прошлым и будущим реинкарнациям, где личность сливается с природой и мирозданием. Имя гида вы быстро запомните: Апичатпонг Вирасетакул. Название экскурсии тоже: «Дядюшка бунми, который помнит свои прошлые жизни».
Фильм вырос из детских воспоминаний режиссера, одноименной книги и короткометражки «Письмо дядюшке Бунми». Можно сказать, он основан на реальных событиях. «Дядюшка» запускает в зрителя когти еще до начала просмотра. Нельзя пройти мимо такого названия, нельзя не запастись ожиданиями. И тем более нельзя не попасть под опасный флер самобытного, диковинного видеоряда. Что это за дядюшка такой? Как он может помнить прошлые жизни? Почему имя режиссера и название фильма так тяжело выговаривать? Что ж, обо всем по порядку.
Страны: Таиланд, Германия, Франция, Великобритания, Нидерланды, Испания
Год: 2010
Если человек обречен на смерть, западная цивилизация предлагает ему напоследок вкусить удовольствий, увидеть море («Достучаться до небес»), закрыть гештальты. Считается, что японская культура видит один выход: нужно выполнить долг перед обществом («Жить»). В России принято нравственно страдать и искать утешения у родственников. А что предлагает Таиланд? Эта южноазиатская страна отправляет своих детей в непростое турне по прошлым и будущим реинкарнациям, где личность сливается с природой и мирозданием. Имя гида вы быстро запомните: Апичатпонг Вирасетакул. Название экскурсии тоже: «Дядюшка бунми, который помнит свои прошлые жизни».
Фильм вырос из детских воспоминаний режиссера, одноименной книги и короткометражки «Письмо дядюшке Бунми». Можно сказать, он основан на реальных событиях. «Дядюшка» запускает в зрителя когти еще до начала просмотра. Нельзя пройти мимо такого названия, нельзя не запастись ожиданиями. И тем более нельзя не попасть под опасный флер самобытного, диковинного видеоряда. Что это за дядюшка такой? Как он может помнить прошлые жизни? Почему имя режиссера и название фильма так тяжело выговаривать? Что ж, обо всем по порядку.
Сюжет картины рассказывает о пожилом тайце, который умирает от болезни почек на своей ферме. Сначала к нему приезжают свояченица с племянником, а затем начинают являться духи. Призрак умершей жены, пропавший без вести сын, приобщившийся к обезьяньему духу, — живые и мертвые родственники ведут мужчину к началу начал — рождению в первой жизни. Именно здесь ему суждено умереть, вспоминая не столько прошлые жизни, сколько эту: полную хлопот и несчастий, радости и гармонии. Смерть наступает долго и — кто знает — мучительно, но фильм подает это как самое тихое и естественное событие, оно не вызывает грусти и не приводит к катарсису. Вселенной по барабану, все течет как течет, и даже фильм не замирает, чтобы попрощаться со своим героем.
Прежде всего, «Дядюшку» характеризует уже ставший классическим для «медленного кино» темп повествования. Южноазиатские работы в этом отношении удивительно дружны с южноамериканскими: вспомним здесь, в частности, аргентинца Лисандро Алонсо. Его герои, как и Бунми, теряют и находят своих родственников, пробираясь через неприветливые тропические пейзажи. Точно также в котле пресловутого магического реализма и бессюжетности смешиваются прошлое и будущее, дежавю и альтернативная реальность, нью-эйдж и мифология. Но не сон, нет. Сновидение оставьте авторам вроде Дэвида Линча.
И Вирасетакул, конечно, «играет в Линча», но лишь в той степени, в которой маэстро сюрреализма сам пытается приблизиться к кино-медитации, кино-нирване. При этом создатель «Твин-Пикса» автор скорее городской (пусть леса Вашингтона не введут вас в заблуждение), у его героев не получалось так гармонично растворяться в окружающей их природе. В «Дядюшке Бунми» ферма и леса вокруг нее одухотворены просто потому, что рядом постоянно находятся животные. Те животные, которые были или будут людьми. Поэтому тайская пастораль обманчива — именно там трафик сансары гораздо выше, чем в городе, где движутся лишь физические оболочки.
Прежде всего, «Дядюшку» характеризует уже ставший классическим для «медленного кино» темп повествования. Южноазиатские работы в этом отношении удивительно дружны с южноамериканскими: вспомним здесь, в частности, аргентинца Лисандро Алонсо. Его герои, как и Бунми, теряют и находят своих родственников, пробираясь через неприветливые тропические пейзажи. Точно также в котле пресловутого магического реализма и бессюжетности смешиваются прошлое и будущее, дежавю и альтернативная реальность, нью-эйдж и мифология. Но не сон, нет. Сновидение оставьте авторам вроде Дэвида Линча.
И Вирасетакул, конечно, «играет в Линча», но лишь в той степени, в которой маэстро сюрреализма сам пытается приблизиться к кино-медитации, кино-нирване. При этом создатель «Твин-Пикса» автор скорее городской (пусть леса Вашингтона не введут вас в заблуждение), у его героев не получалось так гармонично растворяться в окружающей их природе. В «Дядюшке Бунми» ферма и леса вокруг нее одухотворены просто потому, что рядом постоянно находятся животные. Те животные, которые были или будут людьми. Поэтому тайская пастораль обманчива — именно там трафик сансары гораздо выше, чем в городе, где движутся лишь физические оболочки.
Однако не стоит думать, что Вирасетакул выстраивает с природой традиционные отношения в духе романтизма. Биосфера — это не плацдарм для человеческих переживаний, а неуловимая и непознаваемая вещь-в-себе, о чем писал Тимоти Мортон. «Дядюшка Бунми» сталкивает модерновую идентичность с вечными пейзажами, технологию и традицию. Телевизор посреди джунглей, буддийский монах в белоснежной душевой отеля; сцена моления в храме, где на фоне перемигиваются гирлянды, а над прихожанами равнодушно трудятся вентиляторы — вот уж максимально одухотворенная картина. Город вообще кажется местом морального запустения, где человек предает свои идеалы, только и может, что смотреть телевизор — символ деградации человечества, оставшийся далеко в нулевых.
И мошкара, и говорящий сом, и синий вол, исполненный очей, — животные находятся почти в каждом кадре, каждом звуке. Бунми не помнит, а видит свои прошлые жизни прямо перед носом — жуки, которые умирали и умирают под его подошвой, рыбки, словно сперматозоиды роящиеся в загадочной пещере. Как там у Тютчева? «Все во мне и я во всем». В конце концов, раз человек — животное, то и этих млекопитающих в картине хватает. На ферме трудится множество тайцев и мигрантов из Лаоса. Бунми сожалеет об убийстве коммунистов в той же степени, что и об убийстве жуков — какая теперь разница, что испортило карму и привело к болезни.
Как можно догадаться, фильм не заканчивается на моменте смерти Бунми просто потому, что его дух остался в мире. В родственниках, в природе, на пленке. Вирасетакул в одном из интервью сказал, что кино это еще один способ принять смерть. С этой точки зрения его фильм о перевоплощениях не столько души, сколько «главного из искусств». Стили съемки сменяют друг друга, отсылая зрителя то к индийским мелодрамам, то к классическим тайским лентам, то к found-footage-хоррорам.
И мошкара, и говорящий сом, и синий вол, исполненный очей, — животные находятся почти в каждом кадре, каждом звуке. Бунми не помнит, а видит свои прошлые жизни прямо перед носом — жуки, которые умирали и умирают под его подошвой, рыбки, словно сперматозоиды роящиеся в загадочной пещере. Как там у Тютчева? «Все во мне и я во всем». В конце концов, раз человек — животное, то и этих млекопитающих в картине хватает. На ферме трудится множество тайцев и мигрантов из Лаоса. Бунми сожалеет об убийстве коммунистов в той же степени, что и об убийстве жуков — какая теперь разница, что испортило карму и привело к болезни.
Как можно догадаться, фильм не заканчивается на моменте смерти Бунми просто потому, что его дух остался в мире. В родственниках, в природе, на пленке. Вирасетакул в одном из интервью сказал, что кино это еще один способ принять смерть. С этой точки зрения его фильм о перевоплощениях не столько души, сколько «главного из искусств». Стили съемки сменяют друг друга, отсылая зрителя то к индийским мелодрамам, то к классическим тайским лентам, то к found-footage-хоррорам.
Не менее интересно рассуждать о визуальной составляющей фильма. Он весь снят будто бы в естественном освещении, что еще сильнее подчеркивает связь с окружающим миром. Солнце светит, но всегда достаточно тускло, сумеречно. Это и правда сумерки — жизни, мысли, кинематографической эпохи. Некоторые эпизоды и вовсе похожи на видео-арт, а 16-мм пленка придает им вид старой передачи на Discovery Channel. Эта непосредственность, расслабленность постановки вкупе с игрой непрофессиональных актеров рождает кинематографический примитивизм, который совершенно оправдан сквозными темами фильма и который мало кто использует в своем творчестве.
Можно долго искать и находить глубокий символизм в почечной болезни дядюшки и снах его домочадцев. Еще дольше — рассуждать о том, не получил ли фильм десять лет назад «Золотую пальмовую ветвь» по политическим причинам, как удобная для всех экзотическая обезьянка. Однако главным вопросом к картине будет наличие или отсутствие в ней иронии. На первый взгляд — это классическое авторское кино, снятое, что называется, «на серьезных щах», но несоответствие происходящего названию, переключение между high- и low-brow стилистикой, а также аудиовизуальный контрапункт в финале позволяют усомниться в намерениях режиссера. Словно он не до конца верит в заданное тайской культурой мироустройство, специально ставит палки в колесо Сансары.
Оставим это на совести автора. Апичатпонг Вирасетакул так и остался прекрасным рыцарем нулевых, что должен был спасти кинематограф, но засиделся под деревом Бодхи в попытке познать себя и мир. Если большое видится на расстоянии, то в 2020 году вполне очевиден масштаб и магнум-опусная черта, которую подвел «Дядюшка Бунми», обозначив новую главу в истории кино. Главу, свободную от штампов, однозначных интерпретаций и условностей. Главу, в которой у кинематографа Таиланда есть свой голос.
Редактор: Лена Черезова
Можно долго искать и находить глубокий символизм в почечной болезни дядюшки и снах его домочадцев. Еще дольше — рассуждать о том, не получил ли фильм десять лет назад «Золотую пальмовую ветвь» по политическим причинам, как удобная для всех экзотическая обезьянка. Однако главным вопросом к картине будет наличие или отсутствие в ней иронии. На первый взгляд — это классическое авторское кино, снятое, что называется, «на серьезных щах», но несоответствие происходящего названию, переключение между high- и low-brow стилистикой, а также аудиовизуальный контрапункт в финале позволяют усомниться в намерениях режиссера. Словно он не до конца верит в заданное тайской культурой мироустройство, специально ставит палки в колесо Сансары.
Оставим это на совести автора. Апичатпонг Вирасетакул так и остался прекрасным рыцарем нулевых, что должен был спасти кинематограф, но засиделся под деревом Бодхи в попытке познать себя и мир. Если большое видится на расстоянии, то в 2020 году вполне очевиден масштаб и магнум-опусная черта, которую подвел «Дядюшка Бунми», обозначив новую главу в истории кино. Главу, свободную от штампов, однозначных интерпретаций и условностей. Главу, в которой у кинематографа Таиланда есть свой голос.
Редактор: Лена Черезова
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
