КСЕНИЯ КУРБАТОВА | 17 ИЮЛя 2024

МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА В ГОЛУБОМ: ПО НАПРАВЛЕНИЮ К МАТЕРИ

Документальная драма о диалоге с усопшим и усопшими

МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА В ГОЛУБОМ: ПО НАПРАВЛЕНИЮ К МАТЕРИ

КСЕНИЯ КУРБАТОВА | 17.07.2024
Документальная драма о диалоге с усопшим и усопшими
МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА В ГОЛУБОМ: ПО НАПРАВЛЕНИЮ К МАТЕРИ
КСЕНИЯ КУРБАТОВА | 17.07.2024
Документальная драма о диалоге с усопшим и усопшими
НАШИ СОЦСЕТИ
Режиссер: Мона Ашаш
Страны: Франция, Бельгия
Год: 2023

«Кароль раскроет свой творческий потенциал, если выбросит меня из головы», — такую запись из старого дневника Моник Ланж, двоюродной сестры Марселя Пруста и автора биографии Эдит Пиаф, увидела ее повзрослевшая внучка о своей матери, когда стала разбирать их семейный архив.
Вскоре после самоубийства в 2016 году той самой Кароль (тогда малоизвестной французской писательницы) ее дочь Мона Ашаш решает снять фильм, в котором посредством фотоснимков, текстов, видео- и аудиозаписей восстанавливает на экране ее жизненный путь. Для воплощения распадающегося образа одновременно своей матери и яркой представительницы знаменитого поколения «рассерженных» она приглашает Марион Котийяр. Для профессиональной актрисы синий кардиган с майкой, кожаные ботинки, черные бусы, которые при жизни носила Кароль Ашаш, становятся сценическим костюмом, а подлинный голос из архивных интервью — озвучкой ее героини в череде реконструируемых эпизодов. Исследовать и воскресить скоропостижно скончавшуюся мать — Мона осуществляет это практически с ее благословения, оставленного в виде прописанной в дневнике надежды, что кто-то «найдет и сохранит» все оставленное ею после смерти. Кроме того, так уж было заведено в этой буржуазно-интеллигентной семье парижан, что женщины из поколения в поколение выясняли отношения со своими матерями через творчество, всеми силами стараясь выбраться из заслоняющей их тени.

Этот порядок Мона Ашаш, ставшая не писательницей, а режиссером, стремится обернуть в свою пользу. Визуальные материалы в фильме ложатся в виде обособленной непосредственно от нее эпохи 1940−1970-х годов, а жизни ее бабушки и мамы оказываются надежно и обозримо заключены в пространство одной квартиры. Кучи старых бумаг и вещей постепенно раскладываются в ровненькие ряды блокнотов и папок, домашние фото и видео встраиваются в репортажные съемки улиц ушедших десятилетий, а зубцы аудиозаписей спустя много лет и наперекор законам природы обретают своего исполнителя, который с тщанием воссоздает речь и повадки оригинала.
Застывший образ матери, на одной из ранних фотографий напоминающей Королеву Монпарнаса Кики с известной «Скрипки Энгра» Мана Рея, предстает аляповатой аппликацией, помещенной заботливой дочерью на условный берег моря под условный розовато-голубоватый закат. Оттуда Мона Ашаш вызывает Кароль, подготовив для нее не менее условную сцену, где та получает время и возможность выговориться. Молодящаяся и хрупкая Марион Котийяр, закутанная с ног до головы в свое пальто и скрытая от посторонних глаз козырьком кепки, постепенно перевоплощается в средних лет темпераментную женщину, которая злится, оправдывается, анализирует, воодушевленно пересказывая заново, теперь уже после обретения внимательного и терпеливого слушателя, запутанную историю своей жизни. Многословности и эмоциональности Кароль, мечущейся от тщеславной гордости до абсолютного презрения к себе, противопоставлен собирательный образ уходящих и приходящих в семью мужчин, которые по прошествии многих лет выглядят как оставленное на вешалке одно на всех пальто. Их именами автор и структурирует хаотичные перипетии своей «амбивалентной» героини, для которой фигура мужчины выступала и как раздражитель, и как источник стабильности. В смазанных снимках сперва проступает Кароль-подросток, которая росла среди творческой богемы и не без последствий пережила манипулятивное и жестокое обращение приятеля своей матери — писателя Жана Жене. Затем она становится самовлюбленной Кароль-бунтаркой, которая со своим парнем присоединяется к Маю-1968, а потом переезжает в Нью-Йорк, где ведет неприкаянную жизнь эмигрантки, зарабатывающей на хлеб проституцией. В конце концов женщина превращается в чуткую и немного авторитарную Кароль-мать, чье существование отныне проходит от одного дня рождения своих детей к другому. Процесс юнговской индивидуации, согласно которому человек за время жизни стремится в равной степени укрепить свое «Я» и установить связь с внешним миром, на примере судьбы Кароль предстает как мучительные метания между утверждением своей индивидуальности как человека из среды творцов-интеллектуалов, бунтующих против стабильной и скучной реальности, и приобщением хоть к какой-нибудь социальной общности — будь то американский андеграунд или семья друзей подрастающих детей. Однако роковой скачок от уникальности до банальности, на который оказывается обречена здесь личность, был с малых лет окрашен для Кароль в трагические тона. В детстве она слышала перешептывания взрослых о канатоходце Абдалле — близком друге Жана Жене, который покончил с собой после осознания, что больше не сможет выступать под куполом цирка. Такую же судьбу избирает для себя Кароль — любимица гениев в детстве, для которой шкаф с домашней библиотекой все-таки стал непреодолимой преградой.
Исследование судьбы матери Моны Ашаш обретает форму перформативного моноспектакля, в котором исполнение методом вербатима доводится до совершенства, создавая эффект полной реинкарнации, а граница между случайно найденным документом и тщательно отрепетированной, продуманной игрой стирается напрочь. Однако роль, которую отводит для себя самой режиссерка, оказывается все-таки незавидной. Хотя ее постоянное присутствие в кадре и авторский контроль предотвращают риск затеряться в наследии предков, ценой этого становится помещение ее собственной линии жизни в его пределы и условия. Судьбы нескольких поколений женщин закручиваются в тугую спираль, где события с промежутком в несколько десятилетий повторяются, становясь для потомков пророческими мифами. Спустя шесть лет после смерти матери и по прошествии 15-ти дней психотерапевтического обживания пространства воспоминаниями, дочь приходит к принятию ее последнего поступка. Примирившись с их родовым проклятием, Мона Ашаш отправляет к матери свой выработанный за время фильма художественный образ, который составляет Кароль компанию в созданном только для них двоих эффектном трафаретном раю.

Редактор: Сергей Чацкий
Автор журнала «Кинотексты»
Понравился материал?
Поддержать «Кинотексты»
Любое Ваше пожертвование поможет развитию нашего независимого журнала.
Made on
Tilda