Кинотексты
Молодые авторы о кино
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 4 ИЮЛЯ 2023
ВНУТРИ: HIGH TECH, LONE LIFE
Уиллем Дефо играет вора, который полез грабить «умный дом», а в итоге поехал крышей и в своем познании настолько преисполнился…
ВНУТРИ: HIGH TECH, LONE LIFE
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 04.07.2023
Уиллем Дефо играет вора, который полез грабить «умный дом», а в итоге поехал крышей и в своем познании настолько преисполнился…
ВНУТРИ: HIGH TECH, LONE LIFE
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 04.07.2023
Уиллем Дефо играет вора, который полез грабить «умный дом», а в итоге поехал крышей и в своем познании настолько преисполнился…
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Василис Кацупис
Страны: Греция, Германия, Бельгия
Год: 2022
Guantanamo’s Greatests Hits — неофициальное название сборника из 33-х песен, которые американские спецслужбы использовали для выбивания информации из узников военной тюрьмы Гуантанамо, подозреваемых в терроризме и не только. Гуантанамо — местечко не из приятных, овеянное мифами, запитанное ненавистью и болью. После 11 сентября 2001 года из-за громких треков «Металлики» и AC/DC, что доносились из тамошних комнат для допросов, всевышний не мог расслышать жалостных мольб своих измученных слуг, чьи уши привыкли к напевности слога суры и утреннего намаза. Чьи уши кровоточили от сотни децибел чужеземной «дьявольской» рок-музыки.
Страны: Греция, Германия, Бельгия
Год: 2022
Guantanamo’s Greatests Hits — неофициальное название сборника из 33-х песен, которые американские спецслужбы использовали для выбивания информации из узников военной тюрьмы Гуантанамо, подозреваемых в терроризме и не только. Гуантанамо — местечко не из приятных, овеянное мифами, запитанное ненавистью и болью. После 11 сентября 2001 года из-за громких треков «Металлики» и AC/DC, что доносились из тамошних комнат для допросов, всевышний не мог расслышать жалостных мольб своих измученных слуг, чьи уши привыкли к напевности слога суры и утреннего намаза. Чьи уши кровоточили от сотни децибел чужеземной «дьявольской» рок-музыки.
Позволяет ли такая вот легенда переквалифицировать фабрику акустических пыток в арт-объект? Становятся ли зверства американских силовиков менее зверскими, если нам доподлинно известно, что в дознании с пристрастием принимали участие речитативы Эминема и патриотичный баритон Брюса Спрингстина? Должно ли нам быть стыдно из-за того, что нам нравятся композиции, которые попали в Guantanamo’s Greatests Hits? И стоит ли продюсерам больших лейблов демонстративно, для прессы, прописывать в контрактах с музыкантами пункт о недопустимости использования их песен в следственных мероприятиях?
Интересно порой поразмышлять о подобном. Как ни крути, а искусство — птица вольная — может вырваться (и зачастую успешно вырывается) не только из оков контекста своего времени, но и даже из рук собственного создателя. «Искусство принадлежит народу», — завещал Ленин. Однако, правильнее будет сказать: «Искусство позволяет нам думать, что оно кому-то принадлежит». Никакой художник свое детище не контролирует.
Это аналитик трактует анализанта — это зритель считывает рукотворное воплощение художественной мысли. И дай бог, если автору капают гроши за то, что другие люди впитывают и как их душе угодно расшифровывают то неприподъемное личное, что он, автор, изваял и отдал на растерзание публике.
Интересно порой поразмышлять о подобном. Как ни крути, а искусство — птица вольная — может вырваться (и зачастую успешно вырывается) не только из оков контекста своего времени, но и даже из рук собственного создателя. «Искусство принадлежит народу», — завещал Ленин. Однако, правильнее будет сказать: «Искусство позволяет нам думать, что оно кому-то принадлежит». Никакой художник свое детище не контролирует.
Это аналитик трактует анализанта — это зритель считывает рукотворное воплощение художественной мысли. И дай бог, если автору капают гроши за то, что другие люди впитывают и как их душе угодно расшифровывают то неприподъемное личное, что он, автор, изваял и отдал на растерзание публике.
«Внутри» Кацуписа — психологический триллер. Фильм угодил в международный прокат в момент повышенной буратинизации кинематографа, когда все простое поспешило еще сильнее опроститься, а всякий сложносочиненный материал в раскрытии себя самого стал больше надеяться на эрудицию критика, нежели на мастерство постановщика. И потому «Внутри» воспринимается как психологический триллер лишь во вторую очередь, ибо в первую он являет собой психофизический пейзаж текущей эры — эры размытых границ между актом искусства и актом насилия, между созиданием и разрушением.
Хотя это не совсем пейзаж, а чертеж роскошного пентхауса, который некогда обживал архитектор с мировым именем, а ныне, а-ля Робинзон Крузо, приспосабливает под свои естественные нужды профессиональный вор в исполнении Уиллема Дефо (давненько актеру не давали простора для столь объемного невербального фристайла). Этому грабителю не повезло: обчищать от драгоценных предметов искусства он решил не просто дом, а самый что ни на есть современный и продвинутый «умный дом». Достаточно умный, чтобы отнять у незваного гостя возможность покинуть помещение, но недостаточно умный, чтобы вызвать полицию или отправить депешу о прорыве периметра владельцу квартиры. Бортовой компьютер дал сбой, поставив домушника в незавидное положение: с одной стороны, вооруженные люди в форме у дверей его не сторожат, а архитектор, уехавший в продолжительную командировку в Казахстан, о преступнике в своем доме даже и не догадывается; с другой, грабителю деваться некуда — стальные двери подручными средствами не пробьешь, а за окнами хоть и видно Манхэттен, но огромная высота не позволяет достигнуть асфальта целым и невредимым.
Закусить в случае голодухи можно аквариумной рыбкой или собачьими консервами, пресной водой может поделиться система полива комнатных растений. Да и какие-никакие развлечения имеются: хочешь — пляши под «Макарену», что доносится из холодильника каждый раз, когда его открывают; хочешь — наблюдай за горничной в коридоре через внешнюю камеру видеонаблюдения; хочешь — изыскивай выход наружу и вскрывай тайники загадочного архитектора; хочешь — разглядывай дорогущие арт-объекты, которых в пентхаусе хоть отбавляй. Наш воришка — вобла ученая и колбаса деловая — он знал, куда лезет и какие богатства собирается прихватизировать: героя Дефо окружают работы Маурицио Каттелана, Амалии Пика, Эгона Шиле, а позже и сам протагонист, которого, кстати, зовут Немо, решится дополнить коллекцию своим собственным творением.
Хотя это не совсем пейзаж, а чертеж роскошного пентхауса, который некогда обживал архитектор с мировым именем, а ныне, а-ля Робинзон Крузо, приспосабливает под свои естественные нужды профессиональный вор в исполнении Уиллема Дефо (давненько актеру не давали простора для столь объемного невербального фристайла). Этому грабителю не повезло: обчищать от драгоценных предметов искусства он решил не просто дом, а самый что ни на есть современный и продвинутый «умный дом». Достаточно умный, чтобы отнять у незваного гостя возможность покинуть помещение, но недостаточно умный, чтобы вызвать полицию или отправить депешу о прорыве периметра владельцу квартиры. Бортовой компьютер дал сбой, поставив домушника в незавидное положение: с одной стороны, вооруженные люди в форме у дверей его не сторожат, а архитектор, уехавший в продолжительную командировку в Казахстан, о преступнике в своем доме даже и не догадывается; с другой, грабителю деваться некуда — стальные двери подручными средствами не пробьешь, а за окнами хоть и видно Манхэттен, но огромная высота не позволяет достигнуть асфальта целым и невредимым.
Закусить в случае голодухи можно аквариумной рыбкой или собачьими консервами, пресной водой может поделиться система полива комнатных растений. Да и какие-никакие развлечения имеются: хочешь — пляши под «Макарену», что доносится из холодильника каждый раз, когда его открывают; хочешь — наблюдай за горничной в коридоре через внешнюю камеру видеонаблюдения; хочешь — изыскивай выход наружу и вскрывай тайники загадочного архитектора; хочешь — разглядывай дорогущие арт-объекты, которых в пентхаусе хоть отбавляй. Наш воришка — вобла ученая и колбаса деловая — он знал, куда лезет и какие богатства собирается прихватизировать: героя Дефо окружают работы Маурицио Каттелана, Амалии Пика, Эгона Шиле, а позже и сам протагонист, которого, кстати, зовут Немо, решится дополнить коллекцию своим собственным творением.
Жуть вырывается из подсознанки Немо, оборачиваясь перформансом художника в неволе и поневоле. Внезапно психологический триллер «Внутри», который по многим триллерным критериям откровенно не вывозит, обращает логические простои в приятно щекочущий саспенс. Возникают вопросы. Быть может, критически заглючивший «умный дом» на самом деле никогда и не глючил? Быть может, воришка, сам того не осознавая, стал участником экстремального реалити-шоу, и за ним ведут постоянное наблюдение? Или он оказался частью стихийного перформанса? Обезумевший преступник превращает люксовые апартаменты в незнамо что, закидываясь подножным кормом сооружает из утвари необычный экспонат, а после, когда ему удастся (или же не удастся?) сбежать, предприимчивый хозяин квартиры откроет в ней музей имени уголовника Немо?
Режиссер не ответит на данные вопросы. Это и спасает «Внутри». Спасает то, что Кацупис не снимает кино об острых ощущениях. Он элегантно раскидывает по камерному пространству загадки без разгадок и предлагает порассуждать, но не углубляться — этот фильм не про констатацию, а про акционизм. Зная это и добровольно принимая сей факт, зритель вряд ли будет заостряться на допущенных Кацуписом несостыковках и недомолвках. Ведь они покажутся намеренным ходом в истории о человеке, что проверяет на прочность строки писателя-самурая Юкио Мисимы о том, что «простота — наивысшая точка соприкосновения жизни и искусства».
Простота: простой посыл, незамысловатый визуал, обыкновенная жестокость, банальное искусство. Банальное и естественное, как жизнь и смерть, как страх и боль… а потому и прекрасное.
Режиссер не ответит на данные вопросы. Это и спасает «Внутри». Спасает то, что Кацупис не снимает кино об острых ощущениях. Он элегантно раскидывает по камерному пространству загадки без разгадок и предлагает порассуждать, но не углубляться — этот фильм не про констатацию, а про акционизм. Зная это и добровольно принимая сей факт, зритель вряд ли будет заостряться на допущенных Кацуписом несостыковках и недомолвках. Ведь они покажутся намеренным ходом в истории о человеке, что проверяет на прочность строки писателя-самурая Юкио Мисимы о том, что «простота — наивысшая точка соприкосновения жизни и искусства».
Простота: простой посыл, незамысловатый визуал, обыкновенная жестокость, банальное искусство. Банальное и естественное, как жизнь и смерть, как страх и боль… а потому и прекрасное.
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Поддержать «Кинотексты»
Любое Ваше пожертвование поможет развитию нашего независимого журнала.
