Кинотексты
Молодые авторы о кино
салтанат естемесова | 6 МАЯ 2021
ИДИОТЫ: ИМПРОВИЗАЦИЯ БЕЗУМИЯ
Возвращение к изначальному счастливому состоянию и высмеивание лицемерного общества в ленте Ларса фон Триера о группе людей, которые называют друг друга «идиотами»
ИДИОТЫ: ИМПРОВИЗАЦИЯ БЕЗУМИЯ
САЛТАНАТ ЕСТЕМЕСОВА | 06.05.2021
Возвращение к изначальному счастливому состоянию и высмеивание лицемерного общества в ленте Ларса фон Триера о группе людей, которые называют друг друга «идиотами»
ИДИОТЫ: ИМПРОВИЗАЦИЯ БЕЗУМИЯ
САЛТАНАТ ЕСТЕМЕСОВА | 06.05.2021
Возвращение к изначальному счастливому состоянию и высмеивание лицемерного общества в ленте Ларса фон Триера о группе людей, которые называют друг друга «идиотами»
«Быть идиотом — это роскошь, и это шаг вперед»
Из фильма «Идиоты»
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Ларс фон Триер
Страна: Дания, Швеция, Франция, Нидерланды, Италия, Швейцария
Год: 1998
Имя Ларса фон Триера, эпатажного кинорежиссера, известного своими неоднозначными выходками и шутками, появляющимися по обе стороны экрана, знакомо даже далеким от киноискусства людям. В далеком 2011 году, например, персонаж пошутил про Гитлера и евреев, да настолько неудачно (или удачно — смотря с какой стороны посмотреть), что административный совет Каннского фестиваля объявил его персоной нон-грата. Однако, убрать считавшийся фаворитом тогдашний фильм маэстро «Меланхолия» из программы не решились.
Вопрос о том, следует ли оценивать произведение в отрыве от творца или же вместе с ним, оставим фестивальному жюри, а пока что поговорим о ранней, но не менее скандальной киноленте датчанина — «Идиотах» («Idioterne») 1998-го года выхода.
Начальные кадры являют нам фотографию манифеста «Догмы 95» — свода правил, которым фон Триер и другие датские режиссеры поклялись следовать, дабы возродить искусство кино, находящееся в упадке со времен «новой волны» 1960-х. Высшая цель кинематографиста по Триеру — это не вызывающая «оскудение» красота, к которой слишком часто обращались предшественники и которая благодаря «натиску технологии» становится иллюзией; высшая цель есть правда, выжатая «из персонажей и обстоятельств». Любопытно, впрочем, что после «Идиотов» фон Триер не снял ни одного фильма в соответствии со всеми принципами манифеста.
Известно, что сценарий для данной ленты создан за четыре дня, а сам фильм снят ручной камерой («любое движение или неподвижность диктуются только возможностями человеческой руки», как гласит «Обет целомудрия» из «Догмы 95»), причем режиссер выполнил большую часть операторской работы. Рваный монтаж, заменяющий традиционную плавную смену сцен, трясущийся кадр, а также попадающее в него съемочное оборудование — вот отличительные черты этой интересной в своей приверженности идеалам авангарда работы мэтра. Непритязательный ввиду отсутствия ретуши, искусственного света, любых эффектов и фильтров видеоряд и отсутствие звукового и музыкального сопровождения (за исключением исполненной прямо на площадке во время съемок темы из «Лебедя» Сен-Санса) придают киноленте документалистичности и создают неповторимую атмосферу, которая, будем, однако, честны, — понравится не каждому зрителю.
Страна: Дания, Швеция, Франция, Нидерланды, Италия, Швейцария
Год: 1998
Имя Ларса фон Триера, эпатажного кинорежиссера, известного своими неоднозначными выходками и шутками, появляющимися по обе стороны экрана, знакомо даже далеким от киноискусства людям. В далеком 2011 году, например, персонаж пошутил про Гитлера и евреев, да настолько неудачно (или удачно — смотря с какой стороны посмотреть), что административный совет Каннского фестиваля объявил его персоной нон-грата. Однако, убрать считавшийся фаворитом тогдашний фильм маэстро «Меланхолия» из программы не решились.
Вопрос о том, следует ли оценивать произведение в отрыве от творца или же вместе с ним, оставим фестивальному жюри, а пока что поговорим о ранней, но не менее скандальной киноленте датчанина — «Идиотах» («Idioterne») 1998-го года выхода.
Начальные кадры являют нам фотографию манифеста «Догмы 95» — свода правил, которым фон Триер и другие датские режиссеры поклялись следовать, дабы возродить искусство кино, находящееся в упадке со времен «новой волны» 1960-х. Высшая цель кинематографиста по Триеру — это не вызывающая «оскудение» красота, к которой слишком часто обращались предшественники и которая благодаря «натиску технологии» становится иллюзией; высшая цель есть правда, выжатая «из персонажей и обстоятельств». Любопытно, впрочем, что после «Идиотов» фон Триер не снял ни одного фильма в соответствии со всеми принципами манифеста.
Известно, что сценарий для данной ленты создан за четыре дня, а сам фильм снят ручной камерой («любое движение или неподвижность диктуются только возможностями человеческой руки», как гласит «Обет целомудрия» из «Догмы 95»), причем режиссер выполнил большую часть операторской работы. Рваный монтаж, заменяющий традиционную плавную смену сцен, трясущийся кадр, а также попадающее в него съемочное оборудование — вот отличительные черты этой интересной в своей приверженности идеалам авангарда работы мэтра. Непритязательный ввиду отсутствия ретуши, искусственного света, любых эффектов и фильтров видеоряд и отсутствие звукового и музыкального сопровождения (за исключением исполненной прямо на площадке во время съемок темы из «Лебедя» Сен-Санса) придают киноленте документалистичности и создают неповторимую атмосферу, которая, будем, однако, честны, — понравится не каждому зрителю.
Обратимся к сюжету: группа слабоумных нарушает спокойствие буржуазной публики в ресторане, где единственной, кто проявляет к ним искреннее сочувствие, является Карен (Бодил Йоргенсен), покидающая заведение вместе с ними. Вскоре Карен обнаруживает, что эти люди на самом деле здоровы, но ведут себя на публике как отсталые, фраппируя честных граждан различными выходками, которые прощаются
душевнобольным в толерантном датском обществе. Эта группа или, если угодно, клуб по интересам, называет себя «идиотами», а ее члены проживают в доме духовного лидера Стоффера (Йенс Альбинус).
Надо сказать, что для многих принявших участие в съемках лента Триера стала кинодебютом, но требование «существовать перед камерой», а не играть, должны были выполнять и опытные актеры. Именно поэтому фильм насыщен импровизациями, и даже имеется момент, когда одного из персонажей называют неправильно. События перемежаются сценами интервью с членами клуба «идиотов»: «Да, это была семья», — говорит одна из них, Катрин, приехавшая, чтобы вернуть любовника, у которого появились жена и ребенок, и выглядит она даже чуть менее безумной, чем все остальные обитатели. «Может, мы и не были так сильны вместе, как нам казалось», — считает другой участник этого веселого «семейного» балагана.
Однако именно те две сцены, в которых не были разрешены никакие импровизации, с четко прописанными диалогами, обе из которых снимал сам режиссер, — являются ключевыми для понимания философии фильма.
В первой, происходящей в лесу, Карен спрашивает у Стоффера, зачем они прикидываются слабоумными в общественных местах. На что последний отвечает:
«Они ищут своего внутреннего идиота, Карен, не для других, для себя самих. В чем смысл этого общества, которое становится богаче и богаче, но никто от этого не становится счастливей? Ещё в каменном веке, да, все идиоты вымерли. Сейчас это не должно повториться».
душевнобольным в толерантном датском обществе. Эта группа или, если угодно, клуб по интересам, называет себя «идиотами», а ее члены проживают в доме духовного лидера Стоффера (Йенс Альбинус).
Надо сказать, что для многих принявших участие в съемках лента Триера стала кинодебютом, но требование «существовать перед камерой», а не играть, должны были выполнять и опытные актеры. Именно поэтому фильм насыщен импровизациями, и даже имеется момент, когда одного из персонажей называют неправильно. События перемежаются сценами интервью с членами клуба «идиотов»: «Да, это была семья», — говорит одна из них, Катрин, приехавшая, чтобы вернуть любовника, у которого появились жена и ребенок, и выглядит она даже чуть менее безумной, чем все остальные обитатели. «Может, мы и не были так сильны вместе, как нам казалось», — считает другой участник этого веселого «семейного» балагана.
Однако именно те две сцены, в которых не были разрешены никакие импровизации, с четко прописанными диалогами, обе из которых снимал сам режиссер, — являются ключевыми для понимания философии фильма.
В первой, происходящей в лесу, Карен спрашивает у Стоффера, зачем они прикидываются слабоумными в общественных местах. На что последний отвечает:
«Они ищут своего внутреннего идиота, Карен, не для других, для себя самих. В чем смысл этого общества, которое становится богаче и богаче, но никто от этого не становится счастливей? Ещё в каменном веке, да, все идиоты вымерли. Сейчас это не должно повториться».
Идея притворятся сумасшедшими, дабы возвратиться к какому-то изначальному счастливому состоянию, высмеивая при этом лицемерное общество и бросая ему вызов, — это, скажем прямо, не очень оригинальная концепция, корни которой можно отыскать еще в (sic!) христианском подвижничестве. Например юродивыми называли странствующих монахов, пророк Исайя ходил нагим и босым в течение трех лет (в сравнении с этим Нана, одна из героинь, любящая разгуливать топлес кажется почти ученицей), а пророк Иезекииль ел хлеб, приготовленный, по повелению Бога, на коровьем помете. Но — ключевое различие — участники клуба «идиотов» существуют не в Иудее времен Ветхого Завета, а в современной Дании, — то есть ничем не рискуют и возвращаются к нормальной жизни в конце.
«Быть идиотом — это роскошь, и это шаг вперед. Идиоты — это люди будущего. Если только человеку удается найти идиота, своего собственного идиота…», — горделиво продолжает Стоффер, но впоследствии мы видим, что игра не удается, когда возникают реальные препятствия, а клуб распадается.
Во второй важнейшей, заключительной сцене Карен приводит Сюзанну (Анна Луиза Хассинг), которая никогда не прикидывается слабоумной, а всегда играет роль сопровождающего, к себе домой. Мы узнаем, что Карен потеряла ребенка и сбежала из дома, не справившись с горем, и теперь ее осуждает семья. Карен начинает изображать идиота во время семейного ужина, роняя еду мимо рта. Весь ужас ее поведения заключается в
том, что становится непонятно, игра ли это, или Карен все это время была близка к настоящему безумию. В итоге, муж Карен дает ей пощечину, а Карен и Сюзанна покидают дом. Fin.
И стилистико-технические особенности, и сам сюжет «Идиотов» послужили поводом не только для восторженных отзывов, но и для беспощадной критики. Скандальной лента считалась из-за обилия изображений голых тел (после визита чиновника Стоффер, играет которого бедняга Йенс Альбинус, в бешенстве раздевается, бежит в неглиже и кричит вдогонку испуганному уезжающему чинуше: «Сёллерёдские фашисты! Сёллерёдские фашисты!»), а также из-за сцены реального группового секса (слава богу, постановщик ограничился порно-актерами). Что характерно, режиссера снова обвинили в «сознательной эксплуатации эстетики дурного вкуса». Джон Рокуэлл, например, считает, что «Идиоты» стали самым провокационным фильмом датчанина «не только из-за откровенных сексуальных сцен, но и из-за грубости и видимого безвкусия».
«Быть идиотом — это роскошь, и это шаг вперед. Идиоты — это люди будущего. Если только человеку удается найти идиота, своего собственного идиота…», — горделиво продолжает Стоффер, но впоследствии мы видим, что игра не удается, когда возникают реальные препятствия, а клуб распадается.
Во второй важнейшей, заключительной сцене Карен приводит Сюзанну (Анна Луиза Хассинг), которая никогда не прикидывается слабоумной, а всегда играет роль сопровождающего, к себе домой. Мы узнаем, что Карен потеряла ребенка и сбежала из дома, не справившись с горем, и теперь ее осуждает семья. Карен начинает изображать идиота во время семейного ужина, роняя еду мимо рта. Весь ужас ее поведения заключается в
том, что становится непонятно, игра ли это, или Карен все это время была близка к настоящему безумию. В итоге, муж Карен дает ей пощечину, а Карен и Сюзанна покидают дом. Fin.
И стилистико-технические особенности, и сам сюжет «Идиотов» послужили поводом не только для восторженных отзывов, но и для беспощадной критики. Скандальной лента считалась из-за обилия изображений голых тел (после визита чиновника Стоффер, играет которого бедняга Йенс Альбинус, в бешенстве раздевается, бежит в неглиже и кричит вдогонку испуганному уезжающему чинуше: «Сёллерёдские фашисты! Сёллерёдские фашисты!»), а также из-за сцены реального группового секса (слава богу, постановщик ограничился порно-актерами). Что характерно, режиссера снова обвинили в «сознательной эксплуатации эстетики дурного вкуса». Джон Рокуэлл, например, считает, что «Идиоты» стали самым провокационным фильмом датчанина «не только из-за откровенных сексуальных сцен, но и из-за грубости и видимого безвкусия».
«Клянусь исполнять эти правила всеми доступными средствами, не стесняясь соображений хорошего вкуса и каких бы то ни было эстетических концепций». Эта фраза из «Догмы 95» как нельзя лучше характеризует желание эпатировать публику и восстание против буржуазной морали, присущее и самой картине, и ее творцу. В самом деле, члены группы Стоффера разыгрывали из себя идиотов, чтобы избавиться от иллюзии культуры и вернуться к счастливому изначальному естественному состоянию человека (каким оно им представлялось), и то же самое декларируется в манифесте — отказ от принятых шаблонов, украшательства, «возвращение к естественному кинематографу». В обоих случаях нарушаются сложившиеся эстетические представления, а попытка достичь естественности не заканчивается успехом: группа распадается после того, как одну из девушек забирает отец («Для вас это просто игра — и будьте счастливы. А Жозефине мало нужно, чтобы заболеть»), остальные, за исключением Карен, не могут играть в «идиотов» у себя дома, как того требует Стоффер; фон Триер же после данной кинокартины начинает снимать голливудских звезд (грубейшее нарушение «Обета»!). Таким образом, мы наблюдаем поражение по всем фронтам.
Резюмируя, можно сказать, что если убрать в сторону кинематографический гений фон Триера и стилистическое оформление в духе «Обета целомудрия», то сюжетная задумка и философия картины представляют собой набор клише. Все фильмы режиссера, как выразился некий критик, — это «спорное послание с несомненной художественной ценностью» и с нескрываемым желанием эпатировать зрителя. Что ж, «Idioterne» не исключение.
Редактор: Лена Черезова
Резюмируя, можно сказать, что если убрать в сторону кинематографический гений фон Триера и стилистическое оформление в духе «Обета целомудрия», то сюжетная задумка и философия картины представляют собой набор клише. Все фильмы режиссера, как выразился некий критик, — это «спорное послание с несомненной художественной ценностью» и с нескрываемым желанием эпатировать зрителя. Что ж, «Idioterne» не исключение.
Редактор: Лена Черезова
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Обратите внимание на отсутствие термина «сюрреализм», применявшегося критиками и по отношению к «Полуденным сетям», и к «На берегу» («At Land»), и зачастую вообще ко всем киноработам эмигрировавшей в США киевлянки. Самой Дерен, кстати, совсем не нравилось, когда её фильмы называли «сюрреалистичными». Сюрреализм, каким он ей казался, - игра в рисование символов, - во многом пародиен, в то время как наша героиня вполне серьезно. Осуждающая сюрреалистов за «отвержение деятельности сознания» («abnegating the agency of consciousness»), режиссёр отмечала, что роль художника выродилась, - теперь его достижением считается «щекочущее нервы воспроизведение реальности, которым может наслаждаться в кондиционируемом комфорте публика, находящаяся в слишком коматозном состоянии, чтобы принять участие в непосредственном переживании жизни».
(«His achievement, if any, consists in a titillating reproduction of reality which can be enjoyed in air-conditioned comfort by an audience too comatose to take the exercise of a direct experience of life».)
(«His achievement, if any, consists in a titillating reproduction of reality which can be enjoyed in air-conditioned comfort by an audience too comatose to take the exercise of a direct experience of life».)
