Кинотексты
Молодые авторы о кино
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 4 МАРТА 2021
САМЫЙ ГЛАВНЫЙ БОСС: УРОКИ ТАВТОЛОГИИ
Рентгеновский снимок воспаленного мозга Ларса фон Триера, застрявшего где-то между революционным нигилизмом «Догмы-95» и выморочным символизмом «Трилогии Депрессии»
САМЫЙ ГЛАВНЫЙ БОСС: УРОКИ ТАВТОЛОГИИ
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 04.03.2021
Рентгеновский снимок воспаленного мозга Ларса фон Триера, застрявшего где-то между революционным нигилизмом «Догмы-95» и выморочным символизмом «Трилогии Депрессии»
САМЫЙ ГЛАВНЫЙ БОСС: УРОКИ ТАВТОЛОГИИ
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ | 04.03.2021
Рентгеновский снимок воспаленного мозга Ларса фон Триера, застрявшего где-то между революционным нигилизмом «Догмы-95» и выморочным символизмом «Трилогии Депрессии»
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Ларс фон Триер
Страна: Дания, Швеция, Франция, Италия, Германия, Испания
Год: 2006
Раз в год и палка стреляет. Примерно так же, единожды в пятилетку, а то и реже, Ларс фон Триер надолго проваливается в запойную депрессию, предварительно откупившись от достопочтенной публики чем-нибудь неформатным даже по меркам собственного нешаблонного почерка. Потому в середине нулевых датский провокатор, уже в идеале овладевший искусством саркастично бахвалиться и громко скандалить, приостановил работу над «Вашингтоном», завершающим фильмом трилогии «Америка — страна возможностей» (она же «US of A» на асашайской мове), дабы «перекурить» после монументального «Догвилля» и каверзного «Мандерлея». Самый главный босс европейского авторского кино приступает к съемкам «Самого главного босса» — абсурдной комедии про Израненную Душу Творца™ и офисное планктонство.
Иронично, что лента, из-за которой гранд-финал «американской трилогии» безвременно сгинул в забытье, на поверку оказалась вполне приемлемым субститутом несуществующего «Вашингтона». Дешевым и чепуховым, однако убедительным по отношению к тем срезам окружающей действительности, которые бунтарь Ларс так старательно обличал в памфлетных предшественниках «Самого главного босса». И там, и тут прочитываются антиамериканские максимы, стеб над благами капиталистического социума, искреннее сочувствие к тем, кто слепо презирает, и ревностное презрение ко всякому бестолковому сочувствующему. Каноны Триера, который эти самые каноны, как правило, не переваривает и безо всякого зазрения совести испражняет на обочину при первой удобной возможности, номинально соблюдены. Не обошлось и без рядового оммажа в сторону Тарковского, причем в «Боссе» дифирамб Андрею Арсеньевичу преподносят не еле уловимым полунамеком, а проигрыванием фрагмента звуковой дорожки из «Зеркала». Того самого, когда «…к тебе сирень тянулась со стола, и синевою тронутые веки спокойны были, и рука тепла, а в хрустале пульсировали реки». Или то была злая шутка, обращенная в адрес доморощенных искусствоведов, что триггерятся при малейшем упоминании чего-то не массового? Да «Антихрист» бы их побрал, в самом деле…
Страна: Дания, Швеция, Франция, Италия, Германия, Испания
Год: 2006
Раз в год и палка стреляет. Примерно так же, единожды в пятилетку, а то и реже, Ларс фон Триер надолго проваливается в запойную депрессию, предварительно откупившись от достопочтенной публики чем-нибудь неформатным даже по меркам собственного нешаблонного почерка. Потому в середине нулевых датский провокатор, уже в идеале овладевший искусством саркастично бахвалиться и громко скандалить, приостановил работу над «Вашингтоном», завершающим фильмом трилогии «Америка — страна возможностей» (она же «US of A» на асашайской мове), дабы «перекурить» после монументального «Догвилля» и каверзного «Мандерлея». Самый главный босс европейского авторского кино приступает к съемкам «Самого главного босса» — абсурдной комедии про Израненную Душу Творца™ и офисное планктонство.
Иронично, что лента, из-за которой гранд-финал «американской трилогии» безвременно сгинул в забытье, на поверку оказалась вполне приемлемым субститутом несуществующего «Вашингтона». Дешевым и чепуховым, однако убедительным по отношению к тем срезам окружающей действительности, которые бунтарь Ларс так старательно обличал в памфлетных предшественниках «Самого главного босса». И там, и тут прочитываются антиамериканские максимы, стеб над благами капиталистического социума, искреннее сочувствие к тем, кто слепо презирает, и ревностное презрение ко всякому бестолковому сочувствующему. Каноны Триера, который эти самые каноны, как правило, не переваривает и безо всякого зазрения совести испражняет на обочину при первой удобной возможности, номинально соблюдены. Не обошлось и без рядового оммажа в сторону Тарковского, причем в «Боссе» дифирамб Андрею Арсеньевичу преподносят не еле уловимым полунамеком, а проигрыванием фрагмента звуковой дорожки из «Зеркала». Того самого, когда «…к тебе сирень тянулась со стола, и синевою тронутые веки спокойны были, и рука тепла, а в хрустале пульсировали реки». Или то была злая шутка, обращенная в адрес доморощенных искусствоведов, что триггерятся при малейшем упоминании чего-то не массового? Да «Антихрист» бы их побрал, в самом деле…
А теперь предлагаем к ознакомлению выдержку из аннотации к «Самому главному боссу», озвученную устами самого маэстро в первые же секунды фильма:
Приятному голосу проходимца Ларса хочешь довериться, да только больно хитрая ухмылка красуется на его щетинистом лице, пока тот беспардонно ломает четвертую стену, как бы невзначай отражаясь в окнах офисной высотки верхом на строительном кране и с камерой под боком. С этого самого момента и вплоть до финальных титров даже бывалый зритель окажется затянут в изнурительную борьбу с собственными ожиданиями, ибо такому-то режиссеру с самомнением шире поперек себя верить на слово — заведомая ошибка. Или, быть может, старик не лукавит, мол казино закрывается, так что карты на стол да тузы из рукавов долой — сегодня обойдется без твистов и элегантных сюжетных пассажей. В этой игре, товарищ читатель, ни проиграть, ни победить нельзя. Тут, как и в гармоничном любовном акте — неважно, кто является лидером: зритель или Великий Комбинатор в лице постановщика. Главное — расслабляться и получать удовольствие.
Тем паче, что завязка фильма, под стать полуночному грегорианскому хоралу звучит осанисто и щекочет мозжечок. Актер-неудачник по имени Кристофер нанимается на работу к юристу Равну, негласному владельцу датской IT-компании, которую тот решается продать темпераментному бизнесмену из Исландии. Труженика с подмостков привлекли к заключению сделки не для того, чтобы таскать подносы с кофе и перепечатывать бланки договоров. Герр Равн потому и является негласным хозяином фирмы, что ее формальный гендиректор — вымышленная персона. На словах-то он существует, пребывая в перманентных «разъездах», что позволяет смело скидывать на его фантомные плечи ответственность за грехи истинного руководителя. Исландская сторона настаивает на очной ставке с призрачным воротилой, для чего в офис и был приглашен кривляка с улицы. Теперь и отныне Кристоферу предстоит занять должность «самого главного босса», ловко лавируя между актерским долгом, собственными убеждениями и банальным человеколюбием.
Что же может пойти не так? Все может. Перформанс с отыгрышем роли лже-предпринимателя растянется на неделю вперед, сотрудники холдинга, до этого слышавшие о своем начальнике только в командировочных балладах, начнут задаваться неудобными вопросами, а лицедействующий маленький человек с большой сцены примется постигать катарсис по два, а то и по три раза на дню, равно как и оргазм — удобно жить под чужой личиной, так еще и при должности.
Уместно назвать «Самого главного босса» произведением антикафкианского толка. Пускай Триер запирает своих персонажей внутри бредовой офисной фантасмагории и поочередно приглашает их посидеть за рулем катка, туда-сюда снующего по изъянам современных корпоративных кодексов, тревожными расстройствами и параноидальными психозами в духе «Процесса» или «Превращения» здесь даже и не пахнет. Это фильм не про пошлость, безнравственность и постыдность, что таит в себе двуличная этика развитого капитализма, а, скорее, про восхваляемые некрореалистом Евгением Юфитом «тупость, бодрость и матерость» — трех китов, на которых выстроен механизм умилительной в своей наивности комедии односложных характеров.
«Работы для вашего разума этот фильм не даст. Это просто комедия. Вполне безобидная как таковая. Никаких нравоучений, никаких попыток повлиять на ум и настроение. Другими словами, приятное времяпрепровождение. А что может быть приятнее, чем выставить на посмешище высокую культуру?»
Приятному голосу проходимца Ларса хочешь довериться, да только больно хитрая ухмылка красуется на его щетинистом лице, пока тот беспардонно ломает четвертую стену, как бы невзначай отражаясь в окнах офисной высотки верхом на строительном кране и с камерой под боком. С этого самого момента и вплоть до финальных титров даже бывалый зритель окажется затянут в изнурительную борьбу с собственными ожиданиями, ибо такому-то режиссеру с самомнением шире поперек себя верить на слово — заведомая ошибка. Или, быть может, старик не лукавит, мол казино закрывается, так что карты на стол да тузы из рукавов долой — сегодня обойдется без твистов и элегантных сюжетных пассажей. В этой игре, товарищ читатель, ни проиграть, ни победить нельзя. Тут, как и в гармоничном любовном акте — неважно, кто является лидером: зритель или Великий Комбинатор в лице постановщика. Главное — расслабляться и получать удовольствие.
Тем паче, что завязка фильма, под стать полуночному грегорианскому хоралу звучит осанисто и щекочет мозжечок. Актер-неудачник по имени Кристофер нанимается на работу к юристу Равну, негласному владельцу датской IT-компании, которую тот решается продать темпераментному бизнесмену из Исландии. Труженика с подмостков привлекли к заключению сделки не для того, чтобы таскать подносы с кофе и перепечатывать бланки договоров. Герр Равн потому и является негласным хозяином фирмы, что ее формальный гендиректор — вымышленная персона. На словах-то он существует, пребывая в перманентных «разъездах», что позволяет смело скидывать на его фантомные плечи ответственность за грехи истинного руководителя. Исландская сторона настаивает на очной ставке с призрачным воротилой, для чего в офис и был приглашен кривляка с улицы. Теперь и отныне Кристоферу предстоит занять должность «самого главного босса», ловко лавируя между актерским долгом, собственными убеждениями и банальным человеколюбием.
Что же может пойти не так? Все может. Перформанс с отыгрышем роли лже-предпринимателя растянется на неделю вперед, сотрудники холдинга, до этого слышавшие о своем начальнике только в командировочных балладах, начнут задаваться неудобными вопросами, а лицедействующий маленький человек с большой сцены примется постигать катарсис по два, а то и по три раза на дню, равно как и оргазм — удобно жить под чужой личиной, так еще и при должности.
Уместно назвать «Самого главного босса» произведением антикафкианского толка. Пускай Триер запирает своих персонажей внутри бредовой офисной фантасмагории и поочередно приглашает их посидеть за рулем катка, туда-сюда снующего по изъянам современных корпоративных кодексов, тревожными расстройствами и параноидальными психозами в духе «Процесса» или «Превращения» здесь даже и не пахнет. Это фильм не про пошлость, безнравственность и постыдность, что таит в себе двуличная этика развитого капитализма, а, скорее, про восхваляемые некрореалистом Евгением Юфитом «тупость, бодрость и матерость» — трех китов, на которых выстроен механизм умилительной в своей наивности комедии односложных характеров.
«Самый главный босс» — тот самый случай, когда Ларс фильм не столько снимает, сколько пишет. Преимущественно, речь идет о сценарии, переполненном каламбурами разной степени чернушности на пару с фирменными триеровскими ловушками для ценителей высокого искусства, лишний раз доказывающими, что данный фильм есть не притча, а желчная пародия на оную. Уверен, найдется немало субъектов, что после просмотра прошерстили половину «гугла» на предмет биографии вымышленного драматурга Антонио Ставро Гамбини или оббегали все городские библиотеки в поисках пьесы «Повешенный кот». Тут уж никуда не денешься: юмор Триера формируют не шутки, а осознание того, что эти шутки прямо здесь и прямо сейчас делают кому-то больно.
Дублирую: «Самый главный босс» — тот самый случай, когда Триер фильм не столько снимает, сколько пишет. Немаловажной переменной в данном тождестве является экзотический зверь, в среде специалистов известный как Automavision. Так обзывают спроектированное командой Триера П О, призванное свести роль оператора к минимуму, отдав компьютеру все головные боли, связанные с выстраиванием композиции и монтажом. Стоит один раз нажать кнопку, как жужжащая железяка самостоятельно нарежет и скомпонует отснятый материал, основываясь на принципе «от балды». Оттого «Босс» и напоминает псевдодокументальный ситком «Офис» (тот, который британский), отданный на растерзание забагованной нейросети. Градом в сторону зрителя полетят нелепые восьмерки и неоправданные джамп-каты в самых неожиданных местах. Виртуальный объектив напрочь забудет значение слова центрирование, то «отрубая» головы персонажам контуром границы экрана, то сосредотачиваясь на изображении голых стен с мельтешащими где-то на фоне полутора землекопами, а общий градус сюрра повысится дважды в третьей степени. Вот таким нехитрым образом постановщик, характеризующий себя как «control freak» лишается всякого контроля над производственным процессом, то ли ради эксперимента, то ли в целях усиления драматургии. Этих ваших датчан попробуй угадай.
В сухом остатке, мы вновь сталкиваемся с практикой, когда масштабы теряют в размерах, оборачиваясь камерной историей ни о чем, тем не менее способной завести лихой моторчик у зрителя за пазухой. Триер остается Триером даже в проектах, которые к его прочим детищам приплетаются с сильной натяжкой. Опять режиссер спроектировал по ту сторону экрана обособленное пространство, внешне напоминающее наш мир, но не его более зловещую версию, как раньше, а нечто совершенно безобидное, переполненное электростатической тишиной, что отдается в ушах лиричностью шопеновского ноктюрна. В «Самом главном боссе» исландцы матерят датчан из исторической злопамятности, женщины впадают в истерику, едва заслышав гул печатающего принтера, а мужчины напоминают героя несуществующего «здесь», но вполне материального «там» «Монолога трубочиста в городе, в котором нет труб» — они хотят быть услышаны, но до самого Второго Пришествия вынуждены скрываться в тени собственного малодушия.
Дублирую: «Самый главный босс» — тот самый случай, когда Триер фильм не столько снимает, сколько пишет. Немаловажной переменной в данном тождестве является экзотический зверь, в среде специалистов известный как Automavision. Так обзывают спроектированное командой Триера П О, призванное свести роль оператора к минимуму, отдав компьютеру все головные боли, связанные с выстраиванием композиции и монтажом. Стоит один раз нажать кнопку, как жужжащая железяка самостоятельно нарежет и скомпонует отснятый материал, основываясь на принципе «от балды». Оттого «Босс» и напоминает псевдодокументальный ситком «Офис» (тот, который британский), отданный на растерзание забагованной нейросети. Градом в сторону зрителя полетят нелепые восьмерки и неоправданные джамп-каты в самых неожиданных местах. Виртуальный объектив напрочь забудет значение слова центрирование, то «отрубая» головы персонажам контуром границы экрана, то сосредотачиваясь на изображении голых стен с мельтешащими где-то на фоне полутора землекопами, а общий градус сюрра повысится дважды в третьей степени. Вот таким нехитрым образом постановщик, характеризующий себя как «control freak» лишается всякого контроля над производственным процессом, то ли ради эксперимента, то ли в целях усиления драматургии. Этих ваших датчан попробуй угадай.
В сухом остатке, мы вновь сталкиваемся с практикой, когда масштабы теряют в размерах, оборачиваясь камерной историей ни о чем, тем не менее способной завести лихой моторчик у зрителя за пазухой. Триер остается Триером даже в проектах, которые к его прочим детищам приплетаются с сильной натяжкой. Опять режиссер спроектировал по ту сторону экрана обособленное пространство, внешне напоминающее наш мир, но не его более зловещую версию, как раньше, а нечто совершенно безобидное, переполненное электростатической тишиной, что отдается в ушах лиричностью шопеновского ноктюрна. В «Самом главном боссе» исландцы матерят датчан из исторической злопамятности, женщины впадают в истерику, едва заслышав гул печатающего принтера, а мужчины напоминают героя несуществующего «здесь», но вполне материального «там» «Монолога трубочиста в городе, в котором нет труб» — они хотят быть услышаны, но до самого Второго Пришествия вынуждены скрываться в тени собственного малодушия.
Триеру противна офисная клаустрофобия, воцарившаяся в округе силами страдальцев, променявших нравственный катехизис на Трудовой Кодекс. Сам он рос в атеизме, но с Богом. Объявлял себя гением в двенадцатилетнем возрасте в интервью для местной газеты и чеканил эпатажные речи на пресс-конференциях в Каннах, будучи состоявшимся режиссером. Снимал кино про религию, секс и насилие, но никогда не воображал себя морализатором, что стоит выше всякой морали. Тем не менее, даже такой большой и страшный дядька может снизойти до того, чтобы выдать простой как две копейки фильм, в котором усталый датский мужик, мгновение назад проворонивший многомиллионную сделку, ни с того, ни с сего взберется на крышу, где другой усталый датский мужик безмолвно потягивает пиво на фоне звездного неба. А где-то за кадром кучка «юродивых» киношников неуклюже выходит на связь со зрителем, тем самым объявляя короткий антракт в преддверие не шибко зрелищного, зато до одури правдивого заключительного акта:
Редактор: Лена Черезова
«К сожалению для всех нас, упоминавшийся здесь несколько раз Гамбини не приложил своего пера к нашей комедии, а в противном случае сделал бы это с таким презрением, что исказил бы концепцию до неузнаваемости. Нет, мы придерживаемся законов жанра. И как бы не было прекрасно, когда двое, не имея претензий друг к другу, наслаждаются молчанием под небесным сводом, мы знаем точно, что есть и другие люди, у которых есть претензии друг к другу, и эти претензии должны быть удовлетворены. Так что через мгновение мы сможем покинуть кинотеатр и с чистой совестью забыть все, что увидели».
Редактор: Лена Черезова
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Поддержать «Кинотексты»
Любое Ваше пожертвование поможет развитию нашего независимого журнала.
