Для анализа классического нуара обращение к системам Фрейда и Юнга очень удобно. Пресловутый male gaze в нуаре является не тем, чем кажется на первый взгляд. Несомненно, большая часть фильмов имеет протагонистом гетеросексуального мужчину, циничного сексиста, но его чрезмерная зависимость от женщины говорит не только и не совсем о половом влечении. Женщина в нуаре гораздо чаще, чем в любых иных направлениях кино, предстает анимой, с которой у пацана нелады. Трещина, прошедшая по герою и его душевной целостности, заставляет его тянуться и отталкиваться, проявлять силу и ощущать слабость в отношении женщины, но всегда быть подчиненным. Поэтому она и роковая. У Инаня о роковой женщине говорить не получается. Рок здесь отделен и разлит в воздухе с первой секунды фильма, он обволакивает что мужчину, что женщину и доворачивает винт даже тогда, когда пора было бы остановиться.
Роковая предопределенность, неспособность человека управлять своей судьбой — то, что отличает нуар от детектива, в котором мир и отдельные события постигаемы и поддаются контролю. Хоть цензурные и коммерческие директивы навязывали нуару задачу распутывать клубки судеб и приводить действие к хэппи-энду, лучшие примеры все равно несли отпечаток бессилия разной степени отчетливости. Пожалуй, одним из главных достижений классического нуара стал концепт, разработанный в фильме «Мертв по прибытии» Рудольфа Мате. Протагонист, узнав о своей неминуемой кончине в начале действия, становится живым трупом — еще функционирующим, но уже сегрегированным от живущих и припевающих. Это точка, в которой сходятся два мира — мир живых и мир мертвых. Между известием о скорой смерти и занавесом располагается пространство фильма, наполненное экзистенциальными метаниями последних дней (часов, секунд). Как герой распорядится временем? Он может попробовать прихватить с собой обидчика, может совсем уж малодушно находить спасение в каббалистических сеансах по излечению недуга, а может продать себя, конвертировать в честные и вечно недостающие деньги.
Впервые рок появился у Инаня в «Ночном поезде». Муж казненной преступницы преследует героиню-экзекутора. Вроде бы, хотел он мести, но одинокая служащая, определив слежку, подумала совсем о другом. Спустя время правда открылась портретом убиенной, темным прошлым мужа, лодкой и топором. Казалось бы, собирай пожитки и спасай драгоценную жизнь, пока не поздно… Но куда бежать, если лучшее, может быть, за все время, происходит сейчас, пусть и зарубят тебя на водохранилище? Вид забиваемой прутьями лошади, которая не может больше тащить полную телегу, которая сначала брыкается, а потом покорно встает перед обидчиками на колени, ошеломляет не только зрителя, но и беглянку, ассоциирующую себя с животным. Все, что не убьет тебя, будет ползти за тобой и цепляться к ногам. Поэтому выбор у героев Инаня, в общем-то, беспонтовый.
Загнанный зверь. Таковы все ключевые персонажи в фильмах Дяо Инаня. Чувство, что единственный, кому ты нужен — хищник, желающий тебя съесть. Слежка и недоверие составляют ядро фильма
«Озеро диких гусей». Уже мертвый, потому что приговоривший сам себя к предательству, герой пытается продать свою жизнь супруге, но каждый винтик в сложной системе сам хочет стать обладателем выкупа. Друг, враг, незнакомая ранее проститутка будут пытаться заложить опустошенного человека в полицейский «ломбард». Но загнанный зверь имеет свойство отбиваться с особым усердием, даже если свое неминуемое поражение он осознал. Чжоу Цзенун, пожалуй, самый сильный герой фильмов Инаня. Потому что у его поражения есть цель.
Другое дело герои фильма «Черный уголь, тонкий лед». Бывший полицейский, находящийся в перманентном депрессивном запое после гибели товарищей при исполнении, увольнения и расставания с возлюбленной — вариация частного детектива из позднего нуара, циничного и порочного. Девушка из химчистки, подозреваемая в серийных убийствах — femme fatale с глазами лани. И третий человек — живой мертвец, ночная тень со смертоносными коньками. Положение каждого из элементов этой пищевой цепи неустойчиво, жертва может стать хищником, а хищник — травинкой под копытами травоядного. И даже если в рамках одной сцены преследователь загоняет свою добычу в тупик, то их обоих в итоге пожрет память.