Кинотексты
Молодые авторы о кино
ЭЛИЗА ДАНТЕ | 18 июля 2022
КЛЕР ДЕНИ: ВЕЧНАЯ СТРАННИЦА
Космический секс-триллер о будущем, трагедии настоящего и забытые воспоминания о прошлом
КЛЕР ДЕНИ: ВЕЧНАЯ СТРАННИЦА
ЭЛИЗА ДАНТЕ | 18.07.2022
Космический триллер о будущем, трагедии настоящего и забытые воспоминания о прошлом
КЛЕР ДЕНИ: ВЕЧНАЯ СТРАННИЦА
ЭЛИЗА ДАНТЕ | 18.07.2022
Космический триллер о будущем, трагедии настоящего и забытые воспоминания о прошлом
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Клер Дени принято называть одним из классиков французского кинематографа, но за этим определением обычно ничего не скрывается. Предлагаю забыть об этих понятиях («классика» и «французский»), потому что к Дени они не имеют никакого отношения. Она хоть и француженка, которая снимала многие свои фильмы на французском языке, но выросла в Африке и привыкла говорить не о судьбах тех, кто красиво сидит в кафе на одном из парижских бульваров, выходит на баррикады или вообще хоть что-то решает. Ей интересны такие же пришельцы, как и она: те, кто не может вписаться в общество из-за своей национальности, цвета кожи, языкового или психофизического барьера. Поэтому в ее фильмах конфликт написан не как в учебнике — противостояние «свое-чужое» не резкое, оно вплетено в жизнь, а поэтому нивелируется мелочами.
Например, в ее первом фильме «Шоколад» (нет, это не тот «Шоколад», где Жюльет Бинош и Джонни Депп) жена французского колонизатора влюбляется в камерунского слугу. Она ощущает себя чужой на африканской земле, но повествование ведется от лица маленькой девочки, дочери этой женщины, которая еще не понимает, что такое влечение, и не замечает различий между собой и темнокожими слугами. Конфликт «свой-чужой» невозможно объяснить ребенку, который любит и родителей, и их работников. Дени пытается показать в этом фильме, что всякая непохожесть и маргинальность существуют вне зависимости от внешних признаков.
Еще одна тема, которая волнует режиссерку — отрыв от корней. У ее героев-странников почти никогда нет семьи, они приезжают на другую землю или даже отправляются в космос, но не для того, чтобы сбежать и отделиться от родины — для них ее никогда и не существовало. А если желание вернуться к корням и возникает, ему все равно не суждено сбыться. Один из героев фильма «Я не могу уснуть» по имени Тео пытается уехать в Африку, откуда родом его предки, но у него ничего не выходит. А вот водителю из «Шоколада», которого встречает повзрослевшая дочь главной героини, вернувшись в края своего детства, ему удается переехать из США в Камерун. Только оказалось, что там он никому не нужен.
Но куда деваться всем этим странникам, если у них нет родины? Получается, что искать ее. Таким образом, жанровую специфику фильмов Дени можно определить как своеобразный interior-road-movie: герои всегда в пути, но не всегда в прямом смысле этого слова. Они путешествуют внутрь себя, но им негде остаться, поэтому их дорога будет вечной. Наиболее ярко Дени говорит об этом в «Высшем обществе», где путешествие заключенных на космическом корабле длится всю их жизнь, а заканчивается у черной дыры, внутри которой времени не существует. Выбор этих тем роднит Дени с Джоном Кассаветисом и Джимом Джармушем, чьи работы тоже сложно причислить к какому-то конкретному жанру, а самих этих двух режиссеров называют «европейцами в Америке».
Еще одна тема, которая волнует режиссерку — отрыв от корней. У ее героев-странников почти никогда нет семьи, они приезжают на другую землю или даже отправляются в космос, но не для того, чтобы сбежать и отделиться от родины — для них ее никогда и не существовало. А если желание вернуться к корням и возникает, ему все равно не суждено сбыться. Один из героев фильма «Я не могу уснуть» по имени Тео пытается уехать в Африку, откуда родом его предки, но у него ничего не выходит. А вот водителю из «Шоколада», которого встречает повзрослевшая дочь главной героини, вернувшись в края своего детства, ему удается переехать из США в Камерун. Только оказалось, что там он никому не нужен.
Но куда деваться всем этим странникам, если у них нет родины? Получается, что искать ее. Таким образом, жанровую специфику фильмов Дени можно определить как своеобразный interior-road-movie: герои всегда в пути, но не всегда в прямом смысле этого слова. Они путешествуют внутрь себя, но им негде остаться, поэтому их дорога будет вечной. Наиболее ярко Дени говорит об этом в «Высшем обществе», где путешествие заключенных на космическом корабле длится всю их жизнь, а заканчивается у черной дыры, внутри которой времени не существует. Выбор этих тем роднит Дени с Джоном Кассаветисом и Джимом Джармушем, чьи работы тоже сложно причислить к какому-то конкретному жанру, а самих этих двух режиссеров называют «европейцами в Америке».
«Шоколад» / 1988
А Дени тогда кто? Иностранка во Франции и чужеземка в Африке. Когда она попала на площадку «Париж, Техас», куда ее пригласил Вим Вендерс, она поняла, как будет создавать свое кино. А работа с Джармушем над «Вне закона» вдохновила Дени снять свой первый собственный полный метр — «Шоколад». «Я восхищалась свободой американского независимого кино, которому удалось жить на окраинах системы», — говорила Дени в интервью журналу Les Inrockuptibles.
Но вернемся к словосочетанию «французский классик». От «французского» мы уже точно отреклись, а что с «классиком»? Это слово как будто ничего и не обозначает. Под ним подразумевают монструозную эпичность Кубрика или шокирующие инновации Хичкока? А может бешеную производительность философа Бергмана или изобретательность Годара? Или вопрос в актуальности произведений сквозь десятилетия? Какую формулу вычисления классика нужно применять?
Дени не свойственна эпичность, взгляд в далекое прошлое или выдвижение на передний план кровоточащей актуальной повестки. Ей интересно будущее. Но не такое, как у того же Кубрика (хотя «Высшее общество» и сравнивали с «Космической Одиссеей»), оно одновременно ближе к современности, но и устремлено вперед — как квазар, сияющий изнутри черной дыры. Если смотреть ее ранние фильмы сейчас, то их тематика и настроение окажутся настолько актуальными, будто их снимали не 30 лет назад, а сейчас, стилизуя под ностальгические веяния 90-х.
Дени начинала творить в одно время с Леосом Караксом и Оливье Ассайасом, чьи фильмы тоже настолько точно и сложно устроены, что будут впечатлять синефилов еще долгие годы. А еще они — такие же маргиналы, и снимают кино о потерявшихся людях, которые никогда не дойдут до конечной точки своего пути. Некоторые относят этих режиссеров к «экстремальной новой волне»: их сюжеты шокируют, в их фильмах есть насилие, логика повествования часто запутана и ее нужно разгадывать, как ребус, чтобы получить фабулу.
Но вернемся к словосочетанию «французский классик». От «французского» мы уже точно отреклись, а что с «классиком»? Это слово как будто ничего и не обозначает. Под ним подразумевают монструозную эпичность Кубрика или шокирующие инновации Хичкока? А может бешеную производительность философа Бергмана или изобретательность Годара? Или вопрос в актуальности произведений сквозь десятилетия? Какую формулу вычисления классика нужно применять?
Дени не свойственна эпичность, взгляд в далекое прошлое или выдвижение на передний план кровоточащей актуальной повестки. Ей интересно будущее. Но не такое, как у того же Кубрика (хотя «Высшее общество» и сравнивали с «Космической Одиссеей»), оно одновременно ближе к современности, но и устремлено вперед — как квазар, сияющий изнутри черной дыры. Если смотреть ее ранние фильмы сейчас, то их тематика и настроение окажутся настолько актуальными, будто их снимали не 30 лет назад, а сейчас, стилизуя под ностальгические веяния 90-х.
Дени начинала творить в одно время с Леосом Караксом и Оливье Ассайасом, чьи фильмы тоже настолько точно и сложно устроены, что будут впечатлять синефилов еще долгие годы. А еще они — такие же маргиналы, и снимают кино о потерявшихся людях, которые никогда не дойдут до конечной точки своего пути. Некоторые относят этих режиссеров к «экстремальной новой волне»: их сюжеты шокируют, в их фильмах есть насилие, логика повествования часто запутана и ее нужно разгадывать, как ребус, чтобы получить фабулу.
«Высшее общество» / 2018
Настроение «Любовников с Понт-Неф» Каракса о спасительной любви покинутых всеми людей совпадает с «Ненетт и Бонни» Дени о брате и сестре, которые тоже не нужны никому на свете, кроме друг друга. Они существуют абсолютно в одном кинодиапозоне, впрочем, как и «Парень встречает девушку» — фильм Каракса о невозможности сделать правильный выбор. Или как картины Дени «Я не могу уснуть» и «Париж пробуждается», где главные герои — тоже потерянные люди, которых никто нигде не ждет, а каждый их шаг и выбор — ошибка. Дени и Каракс даже актрис на главные роли выбирали тех же: Мирей Перье, Жюльет Бинош и, конечно, Екатерину Голубеву, ставшую женой Леоса. Но можем ли мы все-таки причислить Дени к «новому французскому экстриму»? Кинокритик Джеймс Квандт, придумавший этот термин, характеризует его как «гэнг-бэнг-порно-изнасилование, сокрушающее, режущее, ослепляющее; стояки и вульвы, каннибализм, садомазохизм и инцест, трах и фистинг, шлюзы спермы и крови» (полагаю, этот список работает не как «бинго» — можно просто подчеркнуть нужное). Но, так или иначе, «экстрим» на этом не заканчивается: это еще и яркие краски, и смелые сценарные и режиссерские решения, и «грязное» изображение (кадр не должен быть отмерен по линейке), кровь, страсть и одиночество. Под описание подходит и история организаторов петушиных боев «Плевать на смерть», и фильм «Что ни день, то неприятности» о девушке, буквально пожирающей своего любовника, и «Высшее общество» со всеми сценами осеменения, убийств и огромными секс-машинами в космосе.
Действующие лица этих картин — обычные люди, которые в другом кино были бы прохожими или соседями главных героев, которых не видно и не слышно. Как я уже упоминала, они — чужаки, пришельцы, иностранцы, маргиналы, представители каких-то недоминирующих культур или субкультур. А еще они всегда оказываются не в том времени и не в том месте. Героиня картины «Впусти солнце» на протяжении всей ленты пытается влюбиться или даже просто найти хоть какого-то близкого ей по духу человека. Ищет его повсюду, но постоянно забредает куда-то не туда. Рука бога ей вовсе не помогает, потому что так это в реальной жизни не работает. В ранних фильмах Дени почти каждый персонаж оказывается оторванным, потерянным и неудачливым. Не везет ни убийцам, ни путешественникам, ни каннибалам, ни добропорядочным гражданам. В их мире Солнце не греет, а жарит, любовь сковывает, а не дарит надежду, а естественна в своей повседневности только смерть.
Действующие лица этих картин — обычные люди, которые в другом кино были бы прохожими или соседями главных героев, которых не видно и не слышно. Как я уже упоминала, они — чужаки, пришельцы, иностранцы, маргиналы, представители каких-то недоминирующих культур или субкультур. А еще они всегда оказываются не в том времени и не в том месте. Героиня картины «Впусти солнце» на протяжении всей ленты пытается влюбиться или даже просто найти хоть какого-то близкого ей по духу человека. Ищет его повсюду, но постоянно забредает куда-то не туда. Рука бога ей вовсе не помогает, потому что так это в реальной жизни не работает. В ранних фильмах Дени почти каждый персонаж оказывается оторванным, потерянным и неудачливым. Не везет ни убийцам, ни путешественникам, ни каннибалам, ни добропорядочным гражданам. В их мире Солнце не греет, а жарит, любовь сковывает, а не дарит надежду, а естественна в своей повседневности только смерть.
«Что ни день, то неприятности» / 2001
И вот смерть уже менее разборчива, чем удача — она придет за всеми. Об этом Дени наиболее четко говорит в одном из своих поздних фильмов «Белый материал», когда смерть попадает в неразборчивые руки африканских детей, несущих в руках автоматы и необратимость.
«Я чувствовала себя очень отрезанной, без корней, ни к чему не принадлежащей. Я не чувствовала себя принадлежащей этой стране. Вернувшись во Францию подростком, я почувствовала, что только что потеряла все, что для меня имело значение», — рассказывает Дени о своих чувствах после того, как ей пришлось покинуть Африку, ставшую ей родной. Ей кажется абсолютно естественным снимать истории о жителях Камеруна, Сенегала, Бенина, Кот-д'Ивуара.
«Как говорил Сартр: „После двух тысяч лет белого взгляда на черных мы должны были войти в эпоху черного взгляда на белых“. У меня нет активной позиции в отношении темнокожих в кино, и я не хочу специализироваться на изображении темнокожих, ведь сегодня французское общество многоцветно. И я не понимаю, почему нам всегда навязывают истории, в которых есть только белые», — объясняет режиссерка.
В «Шоколаде» главную роль играет Исаак Де Банколе, который потом не раз еще появится в картинах Джармуша, а для Дени станет хорошим другом и верным коллегой. Он снимется в «Плевать на смерть» и «Белом материале». Его актерская игра в фильмах Дени всегда минималистична, ему достаются сложные драматические роли, где он отыгрывает, примеряя технику Марлона Брандо — только глазами и медленными движениями, в которых копится безумная энергия. Еще один из любимых актеров Дени — Алекс Дека. Он появляется в фильмах «Плевать на смерть», «Не могу уснуть», «Неннет и Бони», «Что ни день, то неприятности», «Славные ублюдки» и «Впусти солнце». Его герои — сильные протагонисты, которые пытаются бороться с судьбой, но проигрывают. Когда он появляется в кадре, ощущаются его непокорность и непоколебимость, но в то же время и сломленность.
«Я чувствовала себя очень отрезанной, без корней, ни к чему не принадлежащей. Я не чувствовала себя принадлежащей этой стране. Вернувшись во Францию подростком, я почувствовала, что только что потеряла все, что для меня имело значение», — рассказывает Дени о своих чувствах после того, как ей пришлось покинуть Африку, ставшую ей родной. Ей кажется абсолютно естественным снимать истории о жителях Камеруна, Сенегала, Бенина, Кот-д'Ивуара.
«Как говорил Сартр: „После двух тысяч лет белого взгляда на черных мы должны были войти в эпоху черного взгляда на белых“. У меня нет активной позиции в отношении темнокожих в кино, и я не хочу специализироваться на изображении темнокожих, ведь сегодня французское общество многоцветно. И я не понимаю, почему нам всегда навязывают истории, в которых есть только белые», — объясняет режиссерка.
В «Шоколаде» главную роль играет Исаак Де Банколе, который потом не раз еще появится в картинах Джармуша, а для Дени станет хорошим другом и верным коллегой. Он снимется в «Плевать на смерть» и «Белом материале». Его актерская игра в фильмах Дени всегда минималистична, ему достаются сложные драматические роли, где он отыгрывает, примеряя технику Марлона Брандо — только глазами и медленными движениями, в которых копится безумная энергия. Еще один из любимых актеров Дени — Алекс Дека. Он появляется в фильмах «Плевать на смерть», «Не могу уснуть», «Неннет и Бони», «Что ни день, то неприятности», «Славные ублюдки» и «Впусти солнце». Его герои — сильные протагонисты, которые пытаются бороться с судьбой, но проигрывают. Когда он появляется в кадре, ощущаются его непокорность и непоколебимость, но в то же время и сломленность.
«Белый материал» / 2009
Так почему же все эти герои так привлекают зрителей? Может, мы, синефилы, и есть те самые маргиналы, которые всегда остаются на второстепенных ролях? Жюри международных киносмотров не раз отмечали фильмы Дени, возможно, потому, что тоже узнавали в этих героях себя. Еще одна причина — мы все куда-то едем и откуда-то бежим. За последние несколько месяцев миллионы людей оказались на чужой земле, порой без знания другого языка, и теперь тоже стали теми самыми странниками, оторванными от корней. Два новых фильма Клер Дени, которые пока не вышли в российский прокат, «Звезды в полдень» и «С любовью и яростью», снова рассказывают о пришельцах на чужбине, которые пытаются найти себя. Но, что ожидаемо, сталкиваются с непреодолимыми трудностями. Как писал Нил Гейман: «Люди думают, что будут счастливы, если переедут в другое место, а потом оказывается, что куда бы ты ни поехал, всюду берешь с собой себя».
Жаль, что текст нельзя закончить, включив песню. Но я попытаюсь. В конце «Высшего общества» — в сцене, когда корабль с последним выжившим заключенным и его дочерью мчится навстречу горизонту событий — звучит космическая мелодия, а потом начинает петь Роберт Паттинсон от лица своего героя. Он успокаивает дочь, пока они стремятся в бездну, где существуют только вечность и неизвестность.
Жаль, что текст нельзя закончить, включив песню. Но я попытаюсь. В конце «Высшего общества» — в сцене, когда корабль с последним выжившим заключенным и его дочерью мчится навстречу горизонту событий — звучит космическая мелодия, а потом начинает петь Роберт Паттинсон от лица своего героя. Он успокаивает дочь, пока они стремятся в бездну, где существуют только вечность и неизвестность.
Уиллоу, ты ходишь по песку?
Уиллоу, волны разбиваются и убегают?
Они щекочут твои ноги
Потянись, когда они отступят
Чувствуешь движение вперед,
Хотя ты стоишь на месте?»
Редактор: Сергей Чацкий
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
