Кинотексты
Молодые авторы о кино
ЕГОР ЩЕРБОТА | 20 ОКТЯБРЯ 2020
ФЕСТИВАЛЬ НЕВИДИМОГО КИНО
Беседа с сокуратором третьего по счету Фестиваля невидимого кино Дариной Поликарповой
ФЕСТИВАЛЬ НЕВИДИМОГО КИНО
ЕГОР ЩЕРБОТА | 20.10.2020
Беседа с сокуратором третьего по счету Фестиваля невидимого кино Дариной Поликарповой
ФЕСТИВАЛЬ НЕВИДИМОГО КИНО
ЕГОР ЩЕРБОТА | 20.10.2020
Беседа с сокуратором третьего по счету Фестиваля невидимого кино Дариной Поликарповой
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
С 23 по 25 октября в Санкт-Петербурге в книжном магазине «Порядок слов» и онлайн пройдет третий по счету Фестиваль невидимого кино. В честь этого события автор «Кинотекстов» Егор Щербота поговорил с кинотеоретиком и сокуратором смотра Дариной Поликарповой — о принципах отбора картин, критериях конвенциональности в кино и отказе от профессионального жюри.
На фестивале показывают ленты, которые нельзя увидеть больше нигде. Незавершенность, фрагментарность и несклеенность — ценятся здесь больше всего. Кураторы смотра, по их признанию, не боятся экспериментов, хрупких сценариев и изображений плохого качества.
На фестивале показывают ленты, которые нельзя увидеть больше нигде. Незавершенность, фрагментарность и несклеенность — ценятся здесь больше всего. Кураторы смотра, по их признанию, не боятся экспериментов, хрупких сценариев и изображений плохого качества.
Дарина Поликарпова, кинотеоретик
Для начала, расскажите о том, как создавался фестиваль? Кому из вас — соорганизаторов — пришла в голову идея? Как быстро удалось реализовать задуманное?
Вообще, достаточно быстро. На самом деле первому идея по поводу этого фестиваля пришла не кому-то из нас троих, а Константину Шавловскому, который является одним из руководителей проекта «Порядок слов». Как-то он поделился мыслью, что было бы здорово сделать кинофестиваль, который был бы несколько неформатным, и не озадачиваться при этом подбором членов жюри или наградным фондом. Сделать фестиваль просто для того, чтобы смотреть кино, которое нигде не показывают. Он собрал нас вместе, потому что мы выпускницы одной магистерской программы на факультете свободных искусств СПбГУ. Там мы и познакомились с Константином — он был в составе экзаменационной комиссии и принимал наши диссертации. Мы, по его мнению (и это мнение справедливое), довольно разные, и это нам обеспечивает плюрализм мнений в отборе фильмов и формировании программы. Но несмотря на то, что мы такие разные, мы все втроем сошлись на том, какой фестиваль хотим, как он должен называться, и какие на нем должны быть фильмы. Мы друг у друга буквально с языка сняли название. Сначала фестиваль мог называться «Невидимый фестиваль», но потом решили, что лучше будет звучать «Фестиваль невидимого кино». Анастасия Волохова первая озвучила название. А я знаю, что озвучила бы то же самое название, если бы первая поделилась своим мнением. У Ксюши Ильиной была несколько другая формулировка, но идея была та же. И мы подумали: раз мы так хорошо сходимся на том, что хотим сделать, значит из этого выйдет какой-нибудь толк. И решили как можно быстрее провести фестиваль. Между идеей и организацией прошло очень мало времени. Идея была подана в апреле 2019 года, а уже в конце июня мы провели сам фестиваль — буквально два с половиной месяца.
Как бы вы описали концепцию фестиваля? Для кого он предназначен?
Он предназначен для людей, которые снимают кино. И это «снимают кино» означает непривязанность к каким-либо институциям и непривязанность к тому кинематографическому процессу производства, который обычно ожидается от съемок фильма. Наши герои просто снимают кино. Это то, что ими движет, когда они просто нажимают кнопку «запись» на своих телефонах или домашних видеокамерах. Это такое действие без особой цели, без прагматики, это действительно упоение процессом. И именно оно нам дороже всего в наших авторах. От того, видим ли мы это упоение процессом, отчасти зависит, берем мы фильм на наш фестиваль или не берем. Мы отбираем такие фильмы, которые не могли бы быть представлены на других фестивалях просто потому, что они не соотносятся полностью с какими-то канонами, которые другие фестивали для себя принимают. Это такие фильмы, в которых тяжело определить — они игровые, документальные или экспериментальные. Данные категории с ними не очень хорошо действуют, потому что эти фильмы и не подразумевались как-то, что будет показано. Они снимались для максимально узкой аудитории или себя самого, они недоделанные — что на обычных фестивалях невозможно представить. Нам важны стадии в процессе работы, и эту процессуальность мы свои кураторским делом всячески подчеркиваем.
В таком случае, можно ли назвать то кино, которое вам присылают и которое вы отбираете, неконвенциональным?
В некотором смысле, конечно же, да. Тут нужно определить, что такое конвенция. Конвенции же меняются. В какие-то десятилетия одно кино считается неконвенциональным, потом проходит десять лет — уже то, что казалось неконвенциональным становится конвенциональным вполне. Потом проходит еще десять лет, снова какие-то метаморфозы происходят. В этом смысле конвенциональность тяжело определить со стороны, например, стиля, потому что с этого ракурса все переменчиво. А с точки зрения того, что фильмы такие сырые, недоделанные и любительские — в этом смысле можно сказать, что мы ждем какое-то неконвенционального кино.
Анастасия Волохова, режиссер
Бывало ли такое, что вы отобрали фильм для показа на фестивале, а потом вам было стыдно за это?
Это ощущения — ощущения при просмотре. И дело не только в большом экране, а еще и в коллективности, в том, насколько ты не отвлекаешься. Когда ты смотришь фильм дома, и если он длинный, ты можешь поставить его на паузу, отойти или отвлечься, ты теряешь эту темпоральную структуру просмотра. Ты не смотришь на самом деле его от начала до конца, ты смотришь его с перерывами. Когда во время домашнего просмотра случается этот перерыв, ты немножко соскакиваешь с той линии, которая начинается, и потом у тебя искривляется восприятие. А когда смотришь фильм со всеми вместе, в рамках темного кинозала, ты никуда не можешь от него убежать, он все время с тобой на протяжении показа. В таких условиях ты чувствуешь, что он гораздо длиннее, чем тебе казалось дома — не по хронометражу, а по восприятию. Ты чувствуешь, насколько тяжело этот фильм воспринимается из-за того, что он такой длинный. С учетом того, как фильм сделан, это плохо сочетается с его длительностью. Какие-то такие вещи происходят. Они оба раза происходили, когда мы сами смотрели фильм на фестивале и понимали, что он идет, оказывается, так долго, а мы этого совершенно не почувствовали, когда отсматривали дома. Стоило бы написать автору, что нужно фильм подсократить, а мы этого не сделали и мучали себя и зрителей.
Если бы вы не были организатором фестиваля, но вам самой захотелось бы поучаствовать, какой фильм вы бы сняли и отправили на смотр?
Это очень сложный вопрос, потому что я сама кино не снимаю, только со стороны на него смотрю. Но наверно, если мне можно было бы выбирать метод для съемки фильма, то это было бы что-то вроде видеоэссе. Мне нравится когда люди работают с found footage, когда из отснятого материала они составляют новую конфигурацию. Если бы я что-то делала сама, то связанное именно с этим. А если говорить про других, то Настя Волохова активно снимает фильмы.
Первый фестиваль невидимого кино, прошедший в 2019 году
Ее кино можно назвать «невидимым»?
Да, вполне. Это такие тусовочные фильмы, в которых она снимает своих друзей. Работы на настоящий момент достаточно неконвенциональны с точки зрения того, как они сделаны. Эти фильмы не слишком сюжетные. В них есть некоторая ситуация, и с ее участниками происходят некие метаморфозы. Настя Волохова сама их придумывает, и у нее здорово это получается. Если я не была бы с ней знакома, и она отправила бы свой фильм к нам на фестиваль, то мы бы точно взяли его, без вопросов. Мы показывали ее фильм в рамках спецпоказа на первом фестивале. К нам тогда приезжала Мария Годованная и тоже показывала свой.
Почему победителей на вашем фестивале выбирают зрители, а не жюри с кинематографическим образованием или бэкграундом?
Это опять-таки наша попытка сделать фестиваль каким-то неконвенциональным. И в данном случае с точки зрения организации это точно работает. Никто из нас даже не рассматривал такой вариант, при котором мы бы собирали жюри и просили его назначать какие-то награды. Отчасти это связано с тем, что у нас нет никакого финансирования, у нас нет никаких спонсоров, которые выделяли бы нам деньги. Наградной фонд мы бы и при желании не смогли сделать, но у нас и желания этого не было. Эта часть фестиваля кажется не совсем обязательной. Нам кажется, раз у нас такой живой формат, раз мы ждем режиссеров-непрофессионалов, то и оценивать их должны непрофессионалы. В этом случае зрители — очень хороший камертон того, насколько у фильма есть потенция выйти из зоны невидимого — это во-первых. А во-вторых, если брать какой-то чуть более профессиональный взгляд, то есть мы, организаторы. Мы не суперпризнанные профессионалы, но поскольку все мы на протяжении достаточно долгого времени занимаемся кино так или иначе — выступаем и в роли кинокритиков, преподавателей, режиссеров (как Настя, например), — нам кажется, что мы можем дать развернутый комментарий к тем работам, которые отбираем. Иногда эти комментарии приносят и авторам какую-то пользу.
Вам нравится такой камерный фестиваль на сорок человек? Масштабировать его не хотелось бы?
Нет, не хотелось. С нами уже несколько раз заговаривали после фестивалей о том, что можно бы было перенести их на какую-то более удобную площадку, которая вмещала бы больше людей. Но мы опять же не рассматривали такой вариант. Нам нравится проводить его в «Порядке слов», нам нравится тот камерный формат, который мы нашли, он нас вполне устраивает. Единственное изменение, которое мы собираемся внести — опять-таки время сыграло свою роль — это дублировать наш фестиваль онлайн и оффлайн, чтобы мы могли показывать фильмы и в аудитории «Порядка слов», и транслировать через Zoom, собирать зрителей из разных городов. Тем более у нас довольно разнообразный географический состав режиссеров, они не только из Петербурга. И было такое, что авторы из других городов к нам приезжали. У нас есть, например, один режиссер, который постоянно приезжает из Воронежа. Ему не лень приезжать, чтобы присутствовать в зале, где показывают его фильм. Таких немного, не все могут себе это позволить. Поэтому, чтобы присоединить к показам больше людей, мы этот дублирующий формат на ближайшем фестивале опробуем.
При отборе фильмов у вас есть какая-то цензура, политическая или этическая? Есть ли фильмы, которые вы бы не показали по соображениям этой цензуры?
Насчет цензуры — точно нет. У нас есть фильмы (и тут дело не в цензуре или этике), которые мы не отбираем, потому что они кажутся нам плохими. Это часть суждения, часть работы отборщика, когда тебе что-то не нравится. Был случай, когда мы отсматривали фильм совершенно не близкий нам этически, он вызывал у нас полное отторжение, но несмотря на это, мы обсуждали возможность его показать. Потом решили, что все-таки нет. Совсем не наш формат, мы его в программу не взяли, но исходя лишь из кураторских соображений — он показался недостаточно хорошим по уровню. Мы хотим, чтобы у нас цензуры не было. Это тоже нас отличает. Может, не от всех фестивалей (к счастью, есть много тех, на которых не занимаются самоцензурой), но на многих фестивалях она есть, тем более в России. Нам не хотелось бы быть таким фестивалем.
Ксения Ильина, кинокритик
По итогу тех фестивалей, которые вы уже провели, у вас скорее оптимистический взгляд на молодое кино или пессимистический?
Оно у нас не всегда молодое, потому что среди наших авторов есть люди не очень молодые. Просто им никогда не приходило в голову, что они могут куда-то послать свои фильмы, так как снимали чисто для себя. Не знаю насчет молодого, немолодого, но оптимизм насчет того, что в России есть гораздо больше интересных людей, чем мы привыкли видеть по программам фестивалей, и уж тем более по кинотеатральному прокату, — это точно. За это время мы познакомились с людьми очень талантливыми. На уровне не только разового появления или одной работы, а на уровне систематического производства фильмов, которые раз от раза хорошие. Если человек снимает на протяжении полутора лет разные фильмы, и все они хорошие, и все они нам нравятся, значит у человека что-то есть, значит он занимается тем, чем надо. Мы очень любим таких авторов, очень за них держимся, общаемся с ними иногда даже вне фестиваля. Они уже друзья нашего фестиваля.
Фестиваль несколько раз откладывали в этом году из-за пандемии. Она как-то кроме переноса сроков проведения повлияла на него?
Повлияла, да. У нас будет специальная программа, связанная с пандемией. У нашего фестиваля есть очень хорошая черта, которая проявляется гораздо быстрее, чем у других — он ужасно чувствителен к сегодняшнему дню. Поэтому среди тех работ, которые нам присылали, есть очень большой процент таких, которые как-то связаны с пандемией. Чаще всего с самоизоляцией. Это самый популярный мотив, когда люди остались одни наедине с собой в четырех стенах. Они взяли камеру, взяли свой телефон и начали снимать фильм про себя во время пандемии. У нас таких фильмов довольно много, и, что удивительно, они все разные — это разные подходы, разные попытки выразить свое состояние. Это очень интересно было отсматривать. У нас даже сомнений не было, чтобы сделать из подобных фильмов отдельную программу. В этом смысле карантин и пандемия тоже повлияли на нас.
И вам не надоело отсматривать такое количество фильмов про коронавирус?
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Поддержать «Кинотексты»
Любое Ваше пожертвование поможет развитию нашего независимого журнала.
