Кинотексты
Молодые авторы о кино
салтанат естемесова | 24 АПРЕЛЯ 2021
КРАСИВЫЙ МАЛЬЧИК: ХРОНОЛОГИЯ ПРИНЯТИЯ
Путешествие в мир безысходности и запоздалого осознания в сложной мозаике из смущения и страха
КРАСИВЫЙ МАЛЬЧИК: ХРОНОЛОГИЯ ПРИНЯТИЯ
САЛТАНАТ ЕСТЕМЕСОВА | 24.04.2021
Путешествие в мир безысходности и запоздалого осознания в сложной мозаике из смущения и страха
КРАСИВЫЙ МАЛЬЧИК: ХРОНОЛОГИЯ ПРИНЯТИЯ
САЛТАНАТ ЕСТЕМЕСОВА | 24.04.2021
Путешествие в мир безысходности и запоздалого осознания в сложной мозаике из смущения и страха
«Я растил его, воспитывал, думал, что знаю его, а оказывается, он совсем другой»
Дэвид Шефф о сыне Нике
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Режиссер: Феликс ван Грунинген
Страна: США
Год: 2018
В 2018 году на экраны вышел первый голливудский фильм малоизвестного широкой публике бельгийца ван Грунингена — с более чем солидным бюджетом в 25 миллионов долларов и акткрами A-List Стивом Кареллом и очаровательным Тимоти Шаламе (которого на самом деле зовут Тимотé, но все уже забили).
Основанная на реальных событиях, история отца (Карелл), узнавшего о пристрастии своего сына (Шаламе) к метамфетамину и пытающегося ему помочь, несколько шаблонно, но усердно визуализирует повестку «наркотики — это плохо», а также расхожее (но, тем не менее, правдивое) мнение о том, что родители редко когда по-настоящему знают своих детей. Нам хочется думать, что наркоманом может стать кто угодно, но только не наш друг, знакомый, сын или дочь, — это случается с другими, с какими-нибудь чужими, непонятными людьми, только не с нами; однако героям «Красивого мальчика» приходится столкнуться с трагедией лицом к лицу.
Дэвида Шеффа застигли врасплох, когда тот узнал о зависимости любимого сына Ника. «Я не думал, что мой сын может стать наркоманом, но он им стал». Пытаясь спасти своего «красивого мальчика», герой Карелла совершает собственное путешествие в мир безысходности и запоздалого осознания. Обнаружив дневник Ника, он видит следующие строки:
«В чем проблема одной таблетки обезболивающего? Проблема в том, что месяцы спустя ты уже не помнишь, зачем завязывал».
«После первого раза жизнь становится цветной, перестает быть черно-белой, поэтому я вру».
Страна: США
Год: 2018
В 2018 году на экраны вышел первый голливудский фильм малоизвестного широкой публике бельгийца ван Грунингена — с более чем солидным бюджетом в 25 миллионов долларов и акткрами A-List Стивом Кареллом и очаровательным Тимоти Шаламе (которого на самом деле зовут Тимотé, но все уже забили).
Основанная на реальных событиях, история отца (Карелл), узнавшего о пристрастии своего сына (Шаламе) к метамфетамину и пытающегося ему помочь, несколько шаблонно, но усердно визуализирует повестку «наркотики — это плохо», а также расхожее (но, тем не менее, правдивое) мнение о том, что родители редко когда по-настоящему знают своих детей. Нам хочется думать, что наркоманом может стать кто угодно, но только не наш друг, знакомый, сын или дочь, — это случается с другими, с какими-нибудь чужими, непонятными людьми, только не с нами; однако героям «Красивого мальчика» приходится столкнуться с трагедией лицом к лицу.
Дэвида Шеффа застигли врасплох, когда тот узнал о зависимости любимого сына Ника. «Я не думал, что мой сын может стать наркоманом, но он им стал». Пытаясь спасти своего «красивого мальчика», герой Карелла совершает собственное путешествие в мир безысходности и запоздалого осознания. Обнаружив дневник Ника, он видит следующие строки:
«В чем проблема одной таблетки обезболивающего? Проблема в том, что месяцы спустя ты уже не помнишь, зачем завязывал».
«После первого раза жизнь становится цветной, перестает быть черно-белой, поэтому я вру».
Источник всех фото: КиноПоиск
Поскольку киноповествование в основном завязано на точке зрения отца (хотя у реального Ника, сына Дэвида, тоже есть посвященная зависимости и борьбе с ней книга — «Tweak»), Ник как персонаж фильма — это загадка. Что побуждает умного и миловидного юношу начать курить марихуану, а затем приниматься за все более и более опасные наркотики? Безобидное любопытство? Но почему тогда Нику необходимо было дойти до края, до самого дна? Идиллически дружная семья женившегося во второй раз отца, как она показана на экране, вызывает подозрения. Был ли Ник на самом деле счастлив рядом со второй женой Дэвида и их малолетними детьми? Шефф-старший, журналист New York Times, делится воспоминаниями о том, как впервые нашел у сына марихуану, когда тому было одиннадцать; биологическая мать Ника, к которой тот ездит на каникулы, появляется в кадре только тогда, когда дела приобретают по-настоящему скверный оборот. Сквозь объектив камеры, глядящей на мир глазами доброго отца, поведение Ника, несмотря на всю любовь, кажется безответственным и непонятным окружающим. Думается, вторая жена Дэвида Карен могла бы рассказать гораздо больше о том, каким невыносимо избалованным и эгоистичным выглядел его сын.
Реабилитация ведет героя Ника в приют и приводит к еще одному рецидиву. Любой, кто когда-либо имел дело с наркоманом, может посочувствовать: вы можете кого-то очень сильно любить, но, как бы вы ни старались, не можете их исправить. Надежда есть, а потом ее нет, а потом она снова чудом появляется.
В колледже, на лекции, после прочтения стихотворения Буковски герой Шаламе знакомится со студенткой, очарованной его тонким вкусом, а далее следуют почти счастливые сцены совместного времяпрепровождения молодых людей во время каникул. Увы! В ванной комнате дома у своей девушки Ник случайно находит баночку с медицинским препаратом, и — что выглядит крайне странно, — не раздумывая кладет таблетку в рот. Вроде бы успешно пройдя терапию, Шефф-младший вновь начинает принимать наркотики.
«Рецидив есть шаг на пути к выздоровлению», — однажды говорят опечаленному отцу, но шансов на исцеление все меньше и меньше, а в благополучный исход верится с трудом. Разумеется, никто не дает Нику наркотики. Он их покупает. Но на какие деньги? Есть одна пугающая своей реальностью сцена: у младшего сына Шеффа пропадают накопленные им восемь долларов, он обвиняет ни в чем не виновную сестренку, но зритель тут же все понимает, — на что способен человек, потерявший контроль. В жизни Ника нет такого утомительного занятия, как работа; злоупотребление веществами оборачивается постоянными просьбами о долге, которые учащаются по мере приближения к финалу.
Реабилитация ведет героя Ника в приют и приводит к еще одному рецидиву. Любой, кто когда-либо имел дело с наркоманом, может посочувствовать: вы можете кого-то очень сильно любить, но, как бы вы ни старались, не можете их исправить. Надежда есть, а потом ее нет, а потом она снова чудом появляется.
В колледже, на лекции, после прочтения стихотворения Буковски герой Шаламе знакомится со студенткой, очарованной его тонким вкусом, а далее следуют почти счастливые сцены совместного времяпрепровождения молодых людей во время каникул. Увы! В ванной комнате дома у своей девушки Ник случайно находит баночку с медицинским препаратом, и — что выглядит крайне странно, — не раздумывая кладет таблетку в рот. Вроде бы успешно пройдя терапию, Шефф-младший вновь начинает принимать наркотики.
«Рецидив есть шаг на пути к выздоровлению», — однажды говорят опечаленному отцу, но шансов на исцеление все меньше и меньше, а в благополучный исход верится с трудом. Разумеется, никто не дает Нику наркотики. Он их покупает. Но на какие деньги? Есть одна пугающая своей реальностью сцена: у младшего сына Шеффа пропадают накопленные им восемь долларов, он обвиняет ни в чем не виновную сестренку, но зритель тут же все понимает, — на что способен человек, потерявший контроль. В жизни Ника нет такого утомительного занятия, как работа; злоупотребление веществами оборачивается постоянными просьбами о долге, которые учащаются по мере приближения к финалу.
С самой первой сцены, в которой Дэвид признается эксперту в том, что его сын пристрастился к наркотикам, от фильма веет какой-то показной трагичностью. Есть неприятная правда о зависимости, но также и о том, как мы справляемся с зависимыми, и именно здесь повествовательная структура, используемая ван Грунингеном, работает лучше всего. Вот Дэвид, некрасиво демонстрирующий разочарование по поводу того, что его сын выбирает реабилитацию вместо колледжа, а вот, казалось бы, безобидная сцена, в которой говорят о марихуане; наконец, мы возвращаемся к детству Ника, к его занятиям серфингом, когда отец беспокоился о том, что он может потеряться в море. Фильм представляет собой сложную запутанную мозаику из вины, смущения и страха.
Особенностью сюжета является то, что события демонстрируются не в хронологическом порядке: сцены из прошлого и настоящего героев наслаиваются друг на друга. Кстати, этот же прием режиссер использовал в своей предыдущей работе — ленте «Разомкнутый круг» («The Broken Circle Breakdown»), удостоенной кинопремии «Сезар» и номинированной на «Оскар» 2014 года за «Лучший фильм на иностранном языке». Успехи «Красивого мальчика» несколько скромнее, хотя в целом фильм получил положительные отзывы от критиков, высоко оценивших актерскую игру Карелла и Шаламе, которого многие знают по ленте «Назови меня своим именем». Работа последнего в «Красивом мальчике», кстати, была отмечена номинациями на «Золотой глобус», премию Гильдии киноактеров, BAFTA и Critics' Choice Movie Awards.
Резюмируя, можно сказать, что трудно не быть тронутым такой беззаветной отцовской любовью, когда в заключительных титрах сообщается, что «благодаря невероятной поддержке семьи и друзей Ник остается чистым в течение последних восьми лет». Но, вместо того, чтобы проникнуть в суровые эмоциональные глубины, фильм бельгийца скользит по поверхности сантиментов и призрачной визуальной красоты. Есть хорошая музыка — звучат Джон Леннон и Перри Комо, а запечатленные оператором Рубеном Импенсом пейзажи Калифорнии просто великолепны. Но живописность и долгие, плавно переходящие друг в друга музыкальные сцены придают фильму уклончивый и отстраненный характер; постановщик как будто слишком осторожен, и это не дает ему достичь того эмоционального накала, который явно напрашивался.
В конце мы видим то же самое, что и в начале: Ник — хороший ребенок. Дэвид — хороший отец. Наркотики — зло. Произошла трагедия, но никто не виноват.
Особенностью сюжета является то, что события демонстрируются не в хронологическом порядке: сцены из прошлого и настоящего героев наслаиваются друг на друга. Кстати, этот же прием режиссер использовал в своей предыдущей работе — ленте «Разомкнутый круг» («The Broken Circle Breakdown»), удостоенной кинопремии «Сезар» и номинированной на «Оскар» 2014 года за «Лучший фильм на иностранном языке». Успехи «Красивого мальчика» несколько скромнее, хотя в целом фильм получил положительные отзывы от критиков, высоко оценивших актерскую игру Карелла и Шаламе, которого многие знают по ленте «Назови меня своим именем». Работа последнего в «Красивом мальчике», кстати, была отмечена номинациями на «Золотой глобус», премию Гильдии киноактеров, BAFTA и Critics' Choice Movie Awards.
Резюмируя, можно сказать, что трудно не быть тронутым такой беззаветной отцовской любовью, когда в заключительных титрах сообщается, что «благодаря невероятной поддержке семьи и друзей Ник остается чистым в течение последних восьми лет». Но, вместо того, чтобы проникнуть в суровые эмоциональные глубины, фильм бельгийца скользит по поверхности сантиментов и призрачной визуальной красоты. Есть хорошая музыка — звучат Джон Леннон и Перри Комо, а запечатленные оператором Рубеном Импенсом пейзажи Калифорнии просто великолепны. Но живописность и долгие, плавно переходящие друг в друга музыкальные сцены придают фильму уклончивый и отстраненный характер; постановщик как будто слишком осторожен, и это не дает ему достичь того эмоционального накала, который явно напрашивался.
В конце мы видим то же самое, что и в начале: Ник — хороший ребенок. Дэвид — хороший отец. Наркотики — зло. Произошла трагедия, но никто не виноват.
Тем не менее, «Красивый мальчик» — это неплохой фильм, хоть и утомительный (первая половина проходит в спешке, а вторая безбожно тянется, из-за чего он кажется длиннее, чем его фактическое время, составляющее два часа). Написанное с искренней заботой и благородными намерениями, творение режиссера Феликса ван Грунингена и сценариста Люка Дэвиса завершается декламацией одного из лучших стихотворений Чарльза Буковски. Но несмотря на похвальное стремление осветить реалии наркотической зависимости, лента мистифицирует переживания Дэвида и Ника, оставляя в воздухе слишком много вопросов, — как и что, а главное — почему?
Редактор: Лена Черезова
Редактор: Лена Черезова
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Обратите внимание на отсутствие термина «сюрреализм», применявшегося критиками и по отношению к «Полуденным сетям», и к «На берегу» («At Land»), и зачастую вообще ко всем киноработам эмигрировавшей в США киевлянки. Самой Дерен, кстати, совсем не нравилось, когда её фильмы называли «сюрреалистичными». Сюрреализм, каким он ей казался, - игра в рисование символов, - во многом пародиен, в то время как наша героиня вполне серьезно. Осуждающая сюрреалистов за «отвержение деятельности сознания» («abnegating the agency of consciousness»), режиссёр отмечала, что роль художника выродилась, - теперь его достижением считается «щекочущее нервы воспроизведение реальности, которым может наслаждаться в кондиционируемом комфорте публика, находящаяся в слишком коматозном состоянии, чтобы принять участие в непосредственном переживании жизни».
(«His achievement, if any, consists in a titillating reproduction of reality which can be enjoyed in air-conditioned comfort by an audience too comatose to take the exercise of a direct experience of life».)
(«His achievement, if any, consists in a titillating reproduction of reality which can be enjoyed in air-conditioned comfort by an audience too comatose to take the exercise of a direct experience of life».)
