ЖЕНЩИНА ПОД ВЛИЯНИЕМ:
ПРИТВОРИСЬ СЧАСТЛИВОЙ

Режиссер: Джон Кассаветис
Страна: США
Год: 1974

— Опишите своё состояние, мисс Мейбл.

 — Я взволнована. Муж задерживается на работе, ведь главную дорогу в округе затопило. По телефону он сообщил, что не сможет вернуться сегодня, хотя обещал провести выходные со мной. Дети отправились к бабушке, но я прекрасно справляюсь с чувством легкого одиночества. Закурив сигарету и выпив очередной бокал джина, я могу с уверенностью сказать, что счастлива находиться наедине с собой.

 — Кажется, вы слегка не в себе. Думаю, вам понадобится лечение.

Личное досье пациента:

Мейбл — эксцентричная домохозяйка, которая страдает от редких приступов истерического психоза. Её муж, Ник, после тяжёлых рабочих смен в одном из местных каньонов, приезжает домой проведать детей и супругу. Вместе с ним на обед часто захаживают коллеги: бригада хорошо физически слаженных мужчин, которые не прочь подкрепиться домашними спагетти и выпить баночку холодного пива. Когда все в сборе, Мейбл необходимо вести себя подобающе: не проявлять лишних эмоций, мило улыбаться всем присутствующим за столом и самое главное — «быть собой».

Неконтролируемое поведение Мейбл часто провоцирует всплеск негативных эмоций у Ника. Не раз он проявлял грубую физическую силу по отношению к жене, чтобы привести её в чувства. В частности, его злят шутки Мейбл и неумелые попытки женщины исполнить танец белого лебедя, изящно вскинув вверх руки и прикрыв глаза. Клинический случай довольно необычный, поэтому мы в праве немного порассуждать о состоянии пациентки, её фантазиях и наигранных чувствах, руководствуясь записями доктора Джона Кассаветиса, любезно предоставившего нам видеоматериал.

Будь собой. Притворись счастливой.

Границы кадра размывают понятия публичного и приватного, вовлекая зрителя в процесс наблюдения за жизнью экранный героев. Эта же граница для Мейбл очерчена дверью в ванную комнату, на которой красуется табличка с надписью «Private». Лишь там она способна укрыться от пристального взгляда наблюдателя и, что более важно, — от прожигающего взгляда мужа. Возможно, именно там она чувствует себя защищенной от этого коварного моноспектакля, где её сценический перформанс всегда должен разворачиваться в строго определенных рамках «нормального». Женщина с явными психическими отклонениями никак не вписывается в установленные правила, отчего вынуждена просить помощи извне: «Скажи, какой мне быть? Как мне себя вести? Я смогу быть любой».

В «Идиотах» фон Триера герои смогли сколотить себе мир, где играли по собственным правилам. Они не боялись выглядеть дураками в кругу приличных людей, не боялись проявления чувств и желаний, скрытых под маской социальных ролей. Девиантное поведение стало для них единственным способом жить в мире фальшивых идей, наигранных слов и эмоций. Мейбл в похожей ситуации оказалась совсем одна. Веселье на детском празднике обернулось для неё катастрофой — она снова сыграла не так как надо. Холодная пощёчина от мужа, гневная тирада свекрови, новая вспышка психоза — и, как результат, 6 месяцев в психиатрической клинике. Просто будь собой, Мейбл, ведь это так просто.

Статичность сцен, изображающих повседневную жизнь семейства, разбивается нервной подвижностью мимики главной героини в исполнении блистательной актрисы Джины Роулендс. Спокойствие на её лице сменяется злобой и раздражением, точно так же, как милая улыбка Ника, ограненная уголками его ковбойской шляпы, порой превращается в отвратительный звериный оскал. Идиллия быта, создаваемая в кадре во время семейных трапез и нежных объятий, рушится не так последовательно, как в творчестве Бергмана или Ханеке. Точкой кипения в напряженных отношениях героев Джона Кассаветиса всегда становится случайный импульс, который служит катализатором развития конфликта. Но после безудержных криков и слёз всегда наступает спокойствие. Вода смывает кровь от побоев, и супруги, как ни в чем не бывало, вновь занимаются совместной уборкой дома и приготовлением ко сну.

Женщина есть женщина, — утверждает Ник, и, видимо, ей несвойственно быть собой без авторитетного мнения мужа. Все диагнозы уже заранее спрогнозированы, ведь Мейбл действительно нуждается в профессиональной помощи. Власть мужчины сменяется властью психиатра, рациональное одерживает верх над эмоциональным. В отрыве от семьи и детей, она проходит курс перепрограммирования, или же, выражаясь терминами Фуко, — процесс дисциплинирования с последующим принятием «правильной», диспозитивной реальности. Отрезок жизни, о котором мы узнаем лишь со слов Мейбл во время праздничного ужина в честь её возвращения, укладывается в одной монтажной склейке — «спустя 6 месяцев». Это, пожалуй, единственный момент, когда Кассаветис приостанавливает плавный ритм повседневности, буквально ставит на паузу жизнь, запечатленную на камеру. Белый лебедь Мейбл исполняет свой последний танец перед тем, как в доме вновь прозвучат крики, и в комнате погаснет свет. Гости разошлись по домам, дети легли спать, случайные эмоции взяты под жесткий контроль, и сцена постепенно начинает пустеть.