Кинотексты
Молодые авторы о кино
СЕРГЕЙ ЧАЦКИЙ
10 АВГУСТА 2020
ДА, БОЖЕ, ДА: ЗАПРАВЛЕННЫЙ САЛАТ И ЧАЙНЫЙ ПАКЕТИК
Свежий взгляд на насущные проблемы подросткового периода от дебютантки Карен Мэйн как сильное кинематографическое высказывание о взрослении, самоидентификации и поиске своего места в мире, полном сомнений и недомолвок
Синопсис у фильма под стать идеям самых ретивых прогрессивистов, однако нет никакой необходимости обнажать шашки почем зря, товарищи. Не стоит лезть в «конъюнктурное пекло» раньше времени, ибо войну, где восстает на брата брат, Всевышний проклянет стократ.
Он же, Сущий для одних, Элохим для других иль Яхве для третьих, со слов Иоанна Богослова всех любодеев и неверных предаст экзекуции в «озере, пылающем огнем и серою». Участь весьма незавидная, потому опасались идти против Воли Его простолюдины, прозябавшие в Палестине образца 33-го года по юлианскому календарю, и поныне продолжают побаиваться наши современники, в количестве чуть более одного миллиарда душ.
К их числу примыкает образцово-показательная ученица католической школы по имени Элис. В один, казалось бы, ничем непримечательный осенний день неназванного года на закате девяностых, пай-девочка внезапно для самой себя осознает шокирующий факт: она — женщина с женскими же потребностями в тесных контактах с представителями сильного пола. Только охладите пыл, знатоки фильмографии герра Триера. Стесняшка Элис и на треть не столь любознательна, как нимфоманка Джо, с ранних лет питающая склонность к изучению «кинетических импульсов» и «лягушачьим забавам».
Он же, Сущий для одних, Элохим для других иль Яхве для третьих, со слов Иоанна Богослова всех любодеев и неверных предаст экзекуции в «озере, пылающем огнем и серою». Участь весьма незавидная, потому опасались идти против Воли Его простолюдины, прозябавшие в Палестине образца 33-го года по юлианскому календарю, и поныне продолжают побаиваться наши современники, в количестве чуть более одного миллиарда душ.
К их числу примыкает образцово-показательная ученица католической школы по имени Элис. В один, казалось бы, ничем непримечательный осенний день неназванного года на закате девяностых, пай-девочка внезапно для самой себя осознает шокирующий факт: она — женщина с женскими же потребностями в тесных контактах с представителями сильного пола. Только охладите пыл, знатоки фильмографии герра Триера. Стесняшка Элис и на треть не столь любознательна, как нимфоманка Джо, с ранних лет питающая склонность к изучению «кинетических импульсов» и «лягушачьим забавам».
У постановщицы Карен Мэйн, для которой «Да, Боже, да» стал дебютным полным метром, пубертатные метания главной героини проиллюстрированы через легкую трагикомедию (как бы невзначай вспоминаем «Леди Берд» Греты Гервиг). Камнем преткновения между клерикальной натурой Элис и ее физиологическими нуждами выступил приватный чат в dial-up системе AOL. Парочка пикантных фотографий от озабоченного незнакомца вкупе с предложением устроить ни к чему не обязывающий «вирт» ведут к весьма предсказуемому итогу. Девчушка, вдохновившись эротическими фотокарточками, припомнила не единожды перемотанную на VHS-кассете любовную сцену в салоне автомобиля из «Титаника», инстинктивно потянулась к причинному месту и открыла для себя таинство рукоблудия. А раз Господь не признает иных плотских утех, кроме акта зачатия новой жизни исключительно после заключения брака, то и целомудренная Элис начинает предаваться болезненному самоедству за совершенный ею страшный грех.
Война конфессионального мышления против приземленных наслаждений началась. Пленных не берем.
Последующие перипетии сценария и заложенные в них идеи мало чем отличаются от оных, представленных в классике на манер «Шестнадцати свечей» или «Клуба «Завтрак». Что «философ юности» Джон Хьюз, что озорник Джон Лэндис или воспеватель подростковой меланхолии Ричард Линклейтер — все они изучали вопросы взросления и становления личности. Примеру голливудских старожилов последовала и Карен Мэйн. Пускай ее рассуждения на столь извечные темы ни разу не новы и уж тем более не революционны, упрекнуть ее в «изобретении велосипеда» никак не получится, и на то есть объяснение.
Война конфессионального мышления против приземленных наслаждений началась. Пленных не берем.
Последующие перипетии сценария и заложенные в них идеи мало чем отличаются от оных, представленных в классике на манер «Шестнадцати свечей» или «Клуба «Завтрак». Что «философ юности» Джон Хьюз, что озорник Джон Лэндис или воспеватель подростковой меланхолии Ричард Линклейтер — все они изучали вопросы взросления и становления личности. Примеру голливудских старожилов последовала и Карен Мэйн. Пускай ее рассуждения на столь извечные темы ни разу не новы и уж тем более не революционны, упрекнуть ее в «изобретении велосипеда» никак не получится, и на то есть объяснение.
«Да, Боже, да» придерживается иного вектора в проработке драматургической составляющей. Юмор здесь строится на столпах банальной комедии наблюдений, лишний раз вызывающей смущение у особенно впечатлительного зрителя. Все мы пережили переходный возраст, никому из нас в шестнадцатилетнем возрасте не было чуждо краснеть перед симпатичными девочками/мальчиками или с завидной периодичностью практиковать одиночную фаллогимнастику.
Дешевый, по мнению большинства, комедийный прием, основанный на комичных констатациях всем знакомого личного опыта разряда «true story, bro», неплохо раскрывает собственный потенциал в рамках здешнего сюжета. Спасибо стоит сказать писательскому навыку Мэйн, которой удалось собрать внушительную коллекцию зарисовок наиболее интимных эпизодов жизни любого «цветущего» отрока и зафиксировать весь этот «сборник подросткового кринжа» на страницах собственного сценария. Потому, когда глаза Элис крупным планом смакуют волосатую руку ее поджарого одноклассника под композицию «Genie In a Bottle», кинолюбителю по ту сторону экрана становится одновременно неловко и смешно. То ли еще будет, когда глубокой ночью героиня, играющая в «Змейку» на допотопном кнопочном мобильнике, нечаянно обнаружит в нем функцию аппаратной вибрации.
На славу постаралась и молодая актриса Натали Дайер (Нэнси Уилер из «Очень странных дел»). Любо-дорого наблюдать за наивной Элис в ее исполнении, шаг за шагом приоткрывающей завесу тайны над вопросами межгендерных взаимодействий. Ее мытарства между потаканием биологическим «хотелкам» и ярым замаливанием постыдного любопытства не ощущаются наигранными.
С завидным вниманием к деталям проработали и сеттинг картины. Эстетика Америки эпохи подступающих нулевых четко прослеживается в дизайне веб-страниц, отображаемых на доисторических мониторах с кинескопом, шлягерах от Кристины Агилеры и Collective Soul и мешковатой одежке мелькающих в кадре юнцов. Оно и неудивительно, ведь сама Карен Мэйн называет эту историю «почти автобиографической».
Стоит копнуть чуть глубже, и она окажется таковой практически для каждого, читающего сей текст. Не позволяйте проскакивающему то тут, то там религиозному подтексту вас запутать. Католические загородные лагеря и христианская символика на каждой стене не превращают сюжет «Да, Боже, да» в бытовой сценарий, работающий для одной только Элис. То есть не более, чем декорации, удобные для максимально наглядного выражения мысли режиссера. Противоречивые переживания подрастающей Элис не уникальны, а схожий по эмоциональному спектру сюжет вполне имеет место даже в российской глубинке.
Дешевый, по мнению большинства, комедийный прием, основанный на комичных констатациях всем знакомого личного опыта разряда «true story, bro», неплохо раскрывает собственный потенциал в рамках здешнего сюжета. Спасибо стоит сказать писательскому навыку Мэйн, которой удалось собрать внушительную коллекцию зарисовок наиболее интимных эпизодов жизни любого «цветущего» отрока и зафиксировать весь этот «сборник подросткового кринжа» на страницах собственного сценария. Потому, когда глаза Элис крупным планом смакуют волосатую руку ее поджарого одноклассника под композицию «Genie In a Bottle», кинолюбителю по ту сторону экрана становится одновременно неловко и смешно. То ли еще будет, когда глубокой ночью героиня, играющая в «Змейку» на допотопном кнопочном мобильнике, нечаянно обнаружит в нем функцию аппаратной вибрации.
На славу постаралась и молодая актриса Натали Дайер (Нэнси Уилер из «Очень странных дел»). Любо-дорого наблюдать за наивной Элис в ее исполнении, шаг за шагом приоткрывающей завесу тайны над вопросами межгендерных взаимодействий. Ее мытарства между потаканием биологическим «хотелкам» и ярым замаливанием постыдного любопытства не ощущаются наигранными.
С завидным вниманием к деталям проработали и сеттинг картины. Эстетика Америки эпохи подступающих нулевых четко прослеживается в дизайне веб-страниц, отображаемых на доисторических мониторах с кинескопом, шлягерах от Кристины Агилеры и Collective Soul и мешковатой одежке мелькающих в кадре юнцов. Оно и неудивительно, ведь сама Карен Мэйн называет эту историю «почти автобиографической».
Стоит копнуть чуть глубже, и она окажется таковой практически для каждого, читающего сей текст. Не позволяйте проскакивающему то тут, то там религиозному подтексту вас запутать. Католические загородные лагеря и христианская символика на каждой стене не превращают сюжет «Да, Боже, да» в бытовой сценарий, работающий для одной только Элис. То есть не более, чем декорации, удобные для максимально наглядного выражения мысли режиссера. Противоречивые переживания подрастающей Элис не уникальны, а схожий по эмоциональному спектру сюжет вполне имеет место даже в российской глубинке.
Сложно назвать «Да, Боже, да» фильмом вульгарным или пошлым, несмотря на материи в нем затрагиваемые. Язык не поворачивается порицать около телевизионный продакшен ленты, тем паче, что монтажные решения в картине уместны функционально. Тяжело отрицать многочисленные схожести дебюта Мэйн с засветившейся на «Оскаре» работой Гервиг. Тем не менее, пока Кристин из ранее упомянутой «Леди Берд» отмечает совершеннолетие покупкой пачки сигарет на пару с порно-журналом и вовсю готовится покинуть родной Сакраменто в преддверии колледжа, Элис в «Да, Боже, да» только-только начинает ступать на путь истинный. Путь, что поведет ее по дороге переоценки навязанных извне догматических ценностей.
Народная мудрость гласит, что «переобуться никогда не поздно», и чем раньше отдельно взятый молодой организм это осознает, тем больше складывается шансов на положительные тенденции в формировании его личности. Пускай ему и придется пройти через все стадии принятия неизбежного, попутно отвлекаясь на трудовые издержки пубертатного периода, факт остается фактом: нет ничего постыдного в «телесном сублимировании» под аккомпанемент все той же интимной сцены из «Титаника». Чем бы дитя не тешилось, лишь бы помнило оно, что взросление приравнивается к осознанию, что все твои ошибки и поражения зависят только от тебя самого и более никого.
Редактор: Лена Черезова
Народная мудрость гласит, что «переобуться никогда не поздно», и чем раньше отдельно взятый молодой организм это осознает, тем больше складывается шансов на положительные тенденции в формировании его личности. Пускай ему и придется пройти через все стадии принятия неизбежного, попутно отвлекаясь на трудовые издержки пубертатного периода, факт остается фактом: нет ничего постыдного в «телесном сублимировании» под аккомпанемент все той же интимной сцены из «Титаника». Чем бы дитя не тешилось, лишь бы помнило оно, что взросление приравнивается к осознанию, что все твои ошибки и поражения зависят только от тебя самого и более никого.
Редактор: Лена Черезова
Понравился материал?
ПОДЕЛИТЬСЯ ТЕКСТОМ
Морина Л.П. Когнитивные аспекты телесности // URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kognitivnye-aspekty-telesnosti (дата обращения: 07.01.2020).
