8 ЖЕНЩИН: ПАПА, ТЫ ОТСТАЛ ОТ ЖИЗНИ

Режиссер: Франсуа Озон
Страна: Франция, Италия
Год: 2001

На экране проносятся изображения сочной алой розы, колючего чертополоха, элегантной лилии, невинной ромашки, только-только распустившегося подсолнуха. Рядом с каждым растением каллиграфическим почерком выведены имена, с детства знакомые всем счастливым обладателям некогда востребованных кассетных видеопроигрывателей — Изабель Юппер, Катрин Денёв, Даниэль Дарьё, Фанни Ардан. Сошлись они как лёд и пламень: восемь ярких цветов — восемь элегантных француженок, волей Франсуа Озона запертых в эпистолярном поместье, чтобы вдоволь пококетничать перед зрителем, похвастать вокальными навыками и наглядно продемонстрировать особям сильного пола, до чего женщины могут довести мужчин. И наоборот.

«8 женщин» — картина, значительно выделяющаяся на фоне прочих работ Озона, так как в ней злоба дня вежливо уступает обшитое бархатом ложе атмосфере чистосердечной, но в то же время падкой на колкости сказки. «Извращенец, греховодник и провокатор», как характеризовала Озона Эммануэль Беар, на неопределённый срок залег на дно, позабыв о радикальном психологизме «Криминальных любовников» и «Под песком». Ради восьми femme fatale в долгий ящик были отброшены основополагающие принципы «cinema du corps», дабы высвободить по-детски наивный и по-детски же жестокий «cinema enchanté».

Прогремевший на весь кинематографический истеблишмент Европы в качестве ярого воспевателя свободы человеческой сексуальности, французский режиссёр решил экранизировать одноименную пьесу Робера Тома, увязав под одной крышей и детектив, и мюзикл, и бесхитростную сатиру на извечную тему «мужское-женское». Без явных провокаций, без претензий на агрессивный квир, зато с пестрыми декорациями и незабываемым актерским ансамблем на передовице.

Волею судеб в канун Рождества чета богатого француза Марселя собирается в его роскошном особняке в полном составе. Хозяин усадьбы окружен восемью женщинами, каждая из которых приходится ему если не близкой родственницей, то, как минимум, верной домработницей. По всем законам классического «закрытого» детектива, утро сочельника омрачается обнаружением бездыханного тела Марселя, убитого в собственной спальне. Вся округа занесена непроходимыми сугробами, автомобиль отказывается заводиться, а телефонные провода перерезаны. Восемь дам, изолированных от цивилизации, из статуса любящих жен и дочерей, родительниц и своячениц, переходят в разряд подозреваемых.

Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, поэтому не стоит ожидать появления на пороге мастеров сыска коленкора Пуаро или Видока. Криминальный октет особ, разодетых в изящные вечерние наряды середины прошлого века, вынужден расследовать загадочное убийство собственноручно, проливая свет не только на обстоятельства преступления, но и на великое множество скелетов, запрятанных в дебелых винтажных шкафах.

Сюжет пьесы пришит к телу фильма белыми нитками — детали оригинала, отвечающие за работу детективного механизма текста Робера Тома, часто расходятся с киноадаптацией. Озон намеренно опустил некоторые этапы расследования и добавил немало отсебятины, во многом завязанной на расширении пласта любовных интрижек между действующими лицами. Однако аспект расследования от подобных «ходов конями» нисколечко не страдает. «8 женщин» в их кинематографическом воплощении — произведение, не стесняющееся драматургических штампов, свойственных доброй половине всей существующей литературной «пинкертовщине».

Впрочем, развязки уровня «Убийца — садовник!» ждать не стоит. Хоть Озон не горел идеей снять чистокровный детектив — художественные особенности и лёгкая, во многом, ироничная, подача исходного материала не мешает здешней истории завлекать зрителя и удивлять неожиданными поворотами. Тем не менее, умозаключения сыщиков в юбках не являются гвоздем программы. Впереди плетения козней и напряженного распутывания оных стоит яркая актерская игра в тандеме с жанровыми элементами, рассказам о мистериях убийства не свойственными.

«8 женщин» — это, прежде всего, мюзикл-водевиль с элементами детектива. Перемена мест слагаемых в данном уравнении заметно отражается на итоговой сумме. Каждая героиня располагает персональным музыкальным номером с танцем и заедающим французским шлягером на фоне. Поначалу песни и пляски в доме, чей владелец ещё не успел остыть после общения с острейшим ножом, могут сбивать с толку, но такие перформансы сравнительно быстро синхронизируются с ритмикой ленты. Заедающие «Toi jamais», «Pile ou face» и «Mon amour, mon ami» не только вносят разнообразия в сыскную рутину, они прекрасно раскрывают характеры протагонисток. Особенно в тех случаях, когда певческая миниатюра соседствует с пикантным твистом, новой зацепкой, всплывшими на поверхность подковёрными «амурами" или внезапный каминг-аутом.

Контрасты, преобладающие в структуре здешнего детектива, проецируют на зрителя ветреное и весьма приподнятое настроение. Поиски преступника в тесном семейном кругу вызывает у героинь нешуточный азарт, сравнимый больше с шальной детской игрой, нежели с взаправдашней уголовщиной. Театральные корни сценария дают о себе знать — актрисы перекидываются возвышенными светскими изречениями, энергично утрируют каждый, даже самый незначительный жест и без всяких стеснений переигрывают. «8 женщин» напоминает склейку из огромного количества разминочных дублей, когда каст, задорный и заведенный, передается актерскому ремеслу с небывалым градусом озорства. Заметно, что Озон стремится преподнести отснятый материал как вещицу не серьёзную, даже наполовину не осознающую бремени, возложенного на него словом «детектив» в жанровой графе.

И смех, и грех — «8 женщин» кричит о собственном легкодушии, не забывая при этом блеснуть поучительными высказываниями. Чем ближе зритель подбирается к развязке, тем заметнее комедийный напор сдаёт перед обволакивающим трагикомедийным эффектом. Игры играми, а козням, проворачиваемым роднёй бедняги Марселя, позавидует даже королевская знать эпохи дворцовых переворотов. Лента Озона обращается к зрителю с предостережением: «Женская красота — страшная сила. Женская хитрость — оружие массового поражения, которое надобно упомянуть в Женевской Конвенции».

«He only had himself to blame» — причитала Вэлма Келли, персонаж известного мюзикла «Чикаго», пребывая в местах не столь отдалённых. В работе Франсуа Озона ее утверждение «Он сам во всём виноват!» из язвительного утверждения транспонируется в насущный вопрос. Может статься, именно Марсель в ответе за то, что довёл до белого каления почти с десяток сообразительных интриганок? Как бы там ни было, почтенная Редакция не старается углядеть в данной ленте ни следов женоненавистничества, ни уличений в массовом абьюзинге. И вам не советует.